Она шла по Городу, замершему в вечерней полутьме, странно молчаливой, но, в общем-то, привычной. Но вот полное отсутствие звуков, превратившее воздух в какой-то странный вакуум привычным не было. Эта непонятная тишина и серо-чёрное покрывало вечера, затянувшее всё вокруг, смазавшее очертания предметов, действовали угнетающе, подавляли все желания, кроме одного – бежать, бежать в тихий и родной дом. Но в сгущающейся ночи дома уже не было видно, а темная громада, высившаяся на его месте сзади, никак не ассоциировалась с уютом и безопасностью. Она знала, куда идет, и торопилась. Деревья угрожающе нависали над головой и подгоняли одинокую во тьме девушку.
Темнота и тишина, почти осязаемые и пугающе необычные в это время, казалось, обволакивали и топили в себе, она торопилась на спортивную площадку. Там должны быть люди, там должны гореть фонари и звучать смех. На «коробке» всегда есть кто-то: дети, футболисты-баскетболисты, да бабульки, наконец. Не может же там совсем никого не быть…
Она ускорила шаг и, обогнув последний стоящий на пути дом, едва различимый в тёмном густом воздухе, наконец вышла на площадку.
Там никого не было. Совсем никого.
Одиноко качающиеся пустые качели. Единственный горящий фонарь. И темнота, обычно такая уютная на площадке, оттенённая мягким сиянием фонарей, изменилась, как будто сгустилась в какую-то студенистую субстанцию.
Странное ощущение плохого ужастика.
Она мысленно усмехнулась и остановила качели
- Только монстра с бензопилой не хватает для полноты картины.
И сама - же вздрогнула от отдаленного неясного шума, даже слишком неясного для космической пустоты, в которую погрузился Город в этот вечер. Загадочный вечер, слишком темный и холодный для осени. И птицы, вечно сидящие на деревьях аллеи куда-то пропали, обычно их слишком много…
Она поймала себя на детском желании спрятаться под ближайшую лавочку и закрыть глаза. Чтобы избавиться от этого странного наваждения, пошла вдоль площадки, бессознательно стараясь не выходить из бледного пятна света, отбрасываемого фонарем.
Листья …
Они должны быть яркими, почему они такие темные.…
Все правильно, вечером листья такие и должны быть. Она начала паниковать в этой темноте.
Откуда-то издалека доносился странный шум, ни на что не похожий и одновременно смутно знакомый. Она прислушивалась, не выходя из пятна робкого фонарного света, ставшего центром мира в космической темноте вечера, уже не осеннего, но еще не зимнего.
Откуда этот звук? Чем-то знакомый, но неожиданный и совершенно неуместный здесь: «цок-цок цок-цок…». Пойти навстречу, или остаться под бледным и дрожащим, но источником света?
Жухлые полуголые кусты на краю площадки зашевелились, пропуская что-то большое, движущееся с этим странным звуком. Она на секунду удивленно замерла: «лошадь». Нет, ниже и крупнее…это же пони!
Негромкий и насмешливый голос разрубил испуганную тишину:
«Зайка, ты меня боишься?». Пони вышел из кустов и под ещё более дрожащим светом фонаря стал заметен его странный - зеленый - окрас. Она обреченно-равнодушно подумала: «Точно кошмар».
Посмотрела на спокойное лицо своего парня и попыталась ущипнуть себя сквозь куртку. Он, удивленно и непонимающе глядя на нее, слез со странного животного, его лицо стало обиженным
- Ты не мечтала о принце на белом коне? А на зеленом пони? Что, тоже нет?
Она шагнула вперед, ощущая булыжники, катящиеся с души, и протянула ему руки: «конечно, мечтала, мой принц».
- А зря – принц с диким смехом достал из-за спины ревущую бензопилу.

Она дико закричала и от этого разорвавшего ночную тишину звука проснулась. Парень, безмятежно спавший рядом, подпрыгнул на кровати
- Что случилось?!?
Она прижалась к своему принцу, рассказала ему про свой кошмар, дрожа и сбиваясь от волнения. Но, успокоенная его ласковым пониманием, через пару минут уснула, обнимая его, уже сама не понимая, как ей мог присниться такой бред.

Принц улыбнулся и, осторожно протянув руку под кровать, погладил любимую бензопилу.