Кабинет психолога.

- Вы не пробовали рассказать своему родному брату о домоганиях?
- И что? Мне было девять, потом десять, потом одиннадцать, потом двенадцать. И так продолжалось... я не помню до какого года.
- Чего же Вы боялись? Почему не могли пожаловаться отцу?
- Отцу?! Да мой отец всю жизнь растратил на тюрьмы. Я его толком то и не помню в детстве.
- У Вашего отца судимости?
- О, да. У него большой криминальный опыт.
- Хотите о нем поговорить?
- Нет.
- Как угодно. Тогда вернемся к брату. Почему Вы не рассказали своему родному брату, когда это впервые случилось?
- Из-за стыда, вероятно.
- Вы стыдились того, что до Вас домогается ваш двоюродный брат???
- Я стыдилась того, что мне пришлось бы это рассказывать.
- Но, если бы Вы перетерпели один раз, все бы изменилось? Вы не думали об этом?
- Один раз? О чем Вы говорите? Что Вы требуете от ребенка? Ваш диплом, случайно, не липовый?
- Хорошо, я постараюсь объяснить свою точку зрения. Вы говорите, что стыдились. Но по сути стыдиться пришлось бы не Вам, а Вашему брату, а еще отцу, и родному брату, и вполне возможно, если взывать к совести, то и матери того парня, что домогался Вас тоже было бы стыдно.
- Что-то уж больно все идеально в Вашем представлении.
- Разве не так?
- Во-первых, я и сейчас, обретя дар речи и возможность постоять за себя, не вполне уверенна, что могла бы рассказать своим родственникам о том, что случилось. А что уж говорить о том времени, когда я была кинутым и беспомощным ребенком?
- Кинутой кем?
- Почти всеми.
- Надеюсь Вы обдумали эту фразу?
- Абсолютно.
- Хорошо, объясните мне, что в Вашем понимании значит быть «покинутой всеми»?
- Это когда вокруг много людей, но никто тебя не видит.
- Кого Вы имеете ввиду? Ваших родственников?
- Именно родственников.
- Кого именно?
- Да всех тех, кто брал на себя обязательства воспитывать меня и заботиться обо мне.
- Скажите, какие у Вас отношения с матерью того брата, что домогался Вас?
- Никаких.
- Вы не видитесь?
- Очень редко.
- Ваша инициатива?
- Едва ли. Она переехала в другую страну. А вскоре туда перебрались и ее сыновья.
- Вы не созваниваетесь? Это ведь Ваша тетка.
- Нет. Не вижу необходимости.
- У Вас никогда не было желания сказать ей о том, как поступил с Вами ее сын?
- Было, неоднократно.
- Что Вас останавливает?
- Я не люблю конфликты. Не хочу, чтобы из-за минувших дел разразился скандал среди всех родственников.
- Так Вы жалеете своих родственников?
- Вовсе я не жалею.
- Тогда расскажите.
- К чему?
- Вы и сами знаете - Вам полегчает.
- Странные Вы даете советы.
- Почему же странные?
- Я представляю: спустя десять лет я, вдруг, решила открыть страшную тайну.
- Люди открывали тайны и через двадцать, и тридцать лет.
- Вряд ли мне кто-нибудь поверит.
- Не стоит саму себя отговаривать. - покачала головой женщина-психолог.
- Я не отговариваю. И у этого брата уже давно семья, и дочь. Маленькая.
- Интересное дело, Вас обидели, а Вы боитесь обидеть в ответ.
- Мне не нужна месть.
- Так, может быть, Вы все же злитесь на саму себя?
- На себя!? Господь Милостивый, за что же мне злиться на себя?
- Например за то, что не нашли в себе силы рассказать об этом при первой возможности.
- О, похоже Вы считаете, что в девять лет каждая девочка, точно взрослая женщина, в состоянии защитить себя сама.
- А от кого Вам было ждать помощи? Вы ведь сами сказали, что были кинуты всеми.
- Я и не ждала.
- Хорошо. А этот брат, Вы не пробовали намекнуть ему, или дать понять, что знаете его намерения?
- Я пробовала, но, видимо, у меня плохо получалось.
- Почему Вы не попытались припугнуть его, тем, что расскажете обо всем брату.
- Вы повторяетесь.
- Я хочу понять, что Вы чувствуете.
- Так я Вам прямо и скажу! Я чувствую себя куском льда! Никаких эмоций, никакой радости, без напоминаний из прошлого о грусти. Как я могу себя чувствовать, если меня на протяжении пяти лет, или более того, лапал мой старший брат, который, по сути, должен меня защищать от невзгод!
- Успокойтесь. Не нервничайте.
- Почему я не рассказала брату? Наверное потому, что перед этим рассказала отцу, и натолкнулась на безразличие с его стороны!
- Расскажите мне об этом.
- Да нечего тут рассказывать.
- Как Вы решились ему рассказать об этом? И почему именно ему?
- А почему бы не ему?
- Хотя бы потому, что Вы сами сказали о холодности в Ваших с ним отношениях.
- Именно поэтому, наверное, и рассказала ему, что он как чужой был. Это же «как в стенку».
- Что Вы ему рассказали?
- Все как есть, лишь немногое утаив.
- Из-за стыда?
- Конечно, я не стала бы ему рассказывать как этот подонок меня трогал, и где!
- Хорошо, извините, продолжайте.
- Я бы и ему наверное не рассказала об этом, просто накануне тетя- мать того самого брата, осуждала мое поведение, а уже через секунду принялась расхваливать своего золотого сынка, такого удачного, и очень порядочного. Я смела неосторожность огрызнуться в разговоре с ней, после чего отец решил поговорить со мной о моем поведении.
- То есть Вас отчитали?
- Он не успел, прежде чем он начал разговор, я кинула ему в лицо угрозу, что могла бы нарушить покой в их отношениях с сестрой, да и вообще среди родственников. Закрутился разговор, и я, решив, что отступать некуда, все рассказала.
- И что Ваш отец?
- Он сказал так: « Не вздумай об этом кому-либо рассказывать, особенно брату».
- Брату?
- Родному, имелось ввиду.
- Мда. Это несправедливо.
- А вы, что, думали вокруг демократия?
- И Вы покорились?
- Нет, я взяла самый большой кухонный нож, сначала зарезала отца, а затем хладнокровно расправилась с теткой.
- Ясно, сарказм понят.
- Дело не в сарказме, я хочу, чтобы Вы просто встали на мое место. Представьте себя, в девять лет, когда рядом нет матери, нет отца, старший брат не обращает на Вас никакого внимания, а Вы не знаете кому пожаловаться. Отложите на мгновенье свой диплом и послушайте меня как женщина, а не научный деятель.
- Хорошо, я прошу прощения. Вы, действительно, можете высказаться мне. Скажите, а другие сестры у Вашего отца есть?
- Есть.
- Вы близки с ними?
- С одной из них да, с другой не очень.
- Неужели ни одна из них не дала Вам тепла в детстве?
- Нет.
- У них есть семьи?
- Есть. И дети есть.
- Когда Вы остались без матери?
- В десять-одиннадцать лет.
- Отца тогда уже не было рядом?
- Нет.
- Кто же Вас воспитывал?
- Его мать - моя бабушка.
- Она также не дала Вам тепла?
- Ни капельки.
- Странно, обычно бабушки любят внуков, тем более внучек.
- Не в моем случае.
- Хотите сказать она Вас …
- Не любила? Нет, она меня, вероятно, любила. Мне казалось так, временами. Она была очень холодна ко мне. Я всегда напоминала ей мою мать, которую она просто не переносила на дух, даже после ее смерти.
- Этому есть логичное объяснение?
- Поверьте мне, все, что касается меня и моей жизни, не имеет логичных объяснений.
- То есть, ее неприязнь к Вашей матери была абсолютно необоснованна?
- Не сказать, что абсолютно, она, как и полагается свекрови, обвинила мою мать во всех смертных грехах, которые совершил мой отец.
- Логично.
- Считаете? - черная бровь девушки взлетела вверх.
- Ну, в этом есть определенная логика.
- Например?
- Матери, какой бы у нее не был ребенок, в нашем случае сын, всегда легче обвинить другого человека во всех ошибках сына, нежели признать, что виноват он, а, местами, даже сама мать. Ведь надо отдать должное - основное воспитание ребенку, все же, дает мать.
- Тогда, это, пожалуй, действительно логично.
- А что Ваш родной брат? Какой стал он?
- Похож на отца. Характером, и внешностью - особенно.
- Это Вас огорчает? Что похож характером...
- Да. Еще одного «отца» я не выдержу.
- То есть Ваш брат имеет криминальный опыт?
- Нет, что Вы. Просто он похож моментами на отца.
- Как и все дети.
- Конечно.
- Расскажите мне, как получилось, что Ваши родители стали причиной холодности по отношению к Вам, со стороны бабушки.
- Тут нечего рассказывать, они просто были не в состоянии создать семью.
- И тем не менее семья была?
- Совсем недолго.
- Сколько именно?
- Точно не скажу. Я помню, что когда мне было где-то пять лет, уже тогда мать с нами не жила.
- То есть вы с братом остались у отца?
- Именно.
- С кем Вы хотели жить?
- С матерью, конечно.
- Отец знал об этом?
- Конечно.
- Кто настоял на том, чтобы Вы остались с отцом?
- Отец.
- То есть Ваше мнение не рассматривалось. Вы не пробовали говорить отцу, что хотели бы жить с матерью?
- Пробовала, да не успела, он быстренько сел в тюрьму, и мы остались на шее его матери.
- Вы часто видели свою мать?
- Три месяца летних каникул.
- Это печально.
- Согласна.
- Когда она умерла, как на это отреагировал Ваш отец?
- Я не помню, в тот период я плохо соображала.
- Вы говорили с кем-нибудь о ее смерти, о том как чувствуете себя?
-- Нет. Я не любитель делиться с кем-либо своими переживаниями.
- Это плохо.
- Может да, а может и нет.
- Человеку всегда надо говорить с кем-нибудь, кому он доверяет.
- Хорошо, будем считать, что такого человека не было.
- Вероятно, такой человек все же был, просто Вы не были готовы к диалогу.
- Как угодно.
- Хорошо. Вижу, эта тема Вам не по душе. Ну что, вернемся к нашему брату?
- Ну давайте.
- Когда последний раз Вы виделись с ним?
- Год назад.
- Как Вы думаете, что он испытывает, когда видит Вас?
- Представления не имею. Может быть вожделение? - с сарказмом сказала девушка, и вновь повесила голову. Тень от густых ресниц легла на белые щеки.
- А может статься, что стыд?
- Он? Стыд? Хочется верить.
- Как Вы думаете он знает, что Вы все помните, и так переживаете тот период?
- Я обязательно спрошу его!
- Сарказм понят. Хорошо, как он себя вел при Вашей последней встречи?
- Как ни в чем не бывало. Словно это не он приходил ко мне почти каждую ночь.
- А как вели себя Вы?
- Как дура.
- Это как, любопытно?
- Как ни в чем не бывало.
- Вам так было легче?
- Как так?
- Делать вид, что ничего не происходило между вами. Играть в его игру.
- Я не играла!
- Нет? Но Вы потакали ему.
- Вовсе нет!
- Он ведет себя как ни в чем не бывало, и так же ведете себя Вы. Как это назвать?
- Дурдом.
- Хорошо. Вы говорили у него есть семья?
- Есть.
- Что Вы чувствуете к его дочери?
- В каком смысле?
- У него ведь маленькая дочь, сколько ей лет?
- Одиннадцать, или около того.
- Что Вы к ней чувствуете? Это ведь Ваша племянница.
- Да ничего я к ней не чувствую.
- Вы не чувствуете к ней злости?
- Нет, с чего бы.
- А может быть обиду?
- Нет, конечно, я ее даже не видела ни разу!
- А что касается жалости? Жалость тоже не испытываете? Или сочувствие?
- К чему Вы клоните?
- Вероятно, зная, каков ее отец, и как он поступил с Вами, в ее возрасте, между прочим, у Вас будет чувство жалости к девочке. А может даже злости.
- Почему бы мне злиться на нее?
- В этом есть определенная логика.
- Объясните тогда.
- Вам никогда не хотелось, чтобы с его дочерью поступили точно также?
- Господи! О чем Вы?
- Ну же, Вы не забывайте, что я совершенно чужой человек, которого Вы никогда больше не увидите - мне можно сказать как есть.
- Я бы ни за что бы не пожелала никому такой же участи.
- Но Вы бы хотели его как-нибудь проучить?
- Я оставляю его на суд Всевышнего.
- Это разумно.

Эфус прошел первым, а следом за ним поспешил мужчина, с сединой на висках. Сердце Эфуса то замирало, то билось с неистовой скоростью, заглушая все окружающие звуки. На заводе была тишина, лишь глухое эхо капель, падающих с нерастаявших сосулек. «Мерзкое место» - это первое, что пришло в голову обоим мужчинам. Они толком не знали, что искать. Как искать. Где искать. Вооружившись двумя фонариками «следопыты» проходили все глубже и глубже, пока Эфус не наткнулся на бетонную плиту. Сильно ударившись, мужчина опустился на глыбу, и глухо застонал от боли.
- Здесь темень, хоть глаза выколи. - проговорил он, сквозь зубы. - Я просто отказываюсь верить, что моя дочь могла согласиться придти сюда.
- Вы должны понимать, Эфус, что если парень старше, он вполне мог затуманить девочке голову.
- Ох, я прошу Вас.
- Простите. Вы должны быть готовы к любому.
- Мне кажется, что я не готов.
- Нам следовало обратиться к блюстителям порядка.
- Они сказали приходить через сутки, как минимум.
- Но не при таких обстоятельствах!
- А какие у нас обстоятельства? Мы толком не знаем где искать. Как искать. Парень со шрамом? Да таких сотни в городе!
- Не отчаивайтесь.
- Господь меня испытывает.
- Может статься и наказывает.
- Наказывает? - пошатнулся Эфус. - Господь Всемогущий, за что же меня наказывать?!
- Это Вам лучше знать.
- Я, конечно, не безгрешен, но чтобы так...
- Подумайте, может Вам есть в чем покаяться? Я, конечно, о планах Господа на Вас ничего не знаю, но если бы я был в Вашем положении, я бы так и сделал. В любом случае, лишним не будет.
- Я не близок с Господом.
- Зато Господь близок к Вам. - мужчина с сединой на висках слегка дотронулся пальцем до груди Эфуса.
- Если начать каяться во всех своих грехах у меня просто не останется времени на поиски дочери.
- А Вы вспомните свой самый большой, если возможно, грех. Возможно Вы кого-то обидели. Попросите у этого человека прощения. Своими хорошими поступками мы исчерпываем плохие.
- У кого же мне просить прощения в двенадцать часов ночи?
- Я повторяю: Вам виднее.
- Давайте продолжим поиски. Надо подняться на второй этаж. Андела! - крикнул мужчина в темноту, и, поднявшись с бетонной глыбы, продолжил двигаться на ощуп, освещая путь крохотным фонариком.

Кабинет психолога.

- Давайте поговорим о Вашей личной жизни?
- Мы уже пробовали, я думаю, что у нас и сейчас ничего не выйдет.
- Только потому, что Вы упрямитесь. Постарайтесь просто честно и прямо отвечать на мои вопросы, а главное — смело!
- Дело вовсе не в трусости!
- Именно в этом -то все и дело.
- Нет.
- Тогда давайте поговорим о Вашей личной жизни.
- Хорошо! Давайте поговорим. Что Вас так интересует в моей личной жизни?
- Ваши отношения. У Вас нет молодого человека?
- Я же говорила, что нет.
- Я повторюсь-почему, как Вы думаете?
- Я даже не знаю.
- Мы ведь договорились, что будем честны.
- Если быть до конца честными, то я действительно, не знаю причины своего одиночества.
- Хорошо, а как Вам моя версия?
- Какая?
- Я предполагаю, что Вы боитесь отношений. Серьезных, разумеется.
- В какой то степени, как и все, в принципе.
- Я в Вашем возрасте не боялась серьезных отношений, а ждала их. Я хотела создать семью, родить детей, а как известно, имея лишь серьезные отношения можно достичь всего этого.
- Может быть мы с Вами не похожи.
- Да, действительно. А знаете чем мы с Вами различаемся?
- Чем же?
- Тем, что меня не домогался мой брат.
- К чему это Вы клоните?
- Как Вы относитесь к мужчинам, в целом?
- Ха! Какие у Вас странные вопросы.
- Ответьте. Как Вы относитесь к мужскому полу?
- Равнодушно, как еще?
- «Как еще»? Как это понимать?
- В каком смысле?
- Прекратите отвечать вопросом на вопрос! Вам рассказать, «как еще» девушки Вашего возраста могут относиться к мужскому полу?
- Не стоит, я и без того вижу. Сплошь и рядом.
- И Вам не нравится такое отношение к мужскому полу?
- Почему меня как-то вообще должно это волновать? У каждого своя жизнь.
- Я Вам объясню. Вы молодая девушка, и в Вашем возрасте полагается увлекаться мужским полом, влюбиться, выйти замуж, родить детей и мечтать о смерти в один день. Всего этого, как я вижу, Вам не хочется.
- Именно.
- Но это, должна Вас огорчить, не нормально.
- Думаю, каждый сам выбирает для себя точку зрения.
- Согласна, и я вовсе не посягаю на Вашу точку зрения. Просто пытаюсь объяснить, что невозможно судить обо всех мужчинах по одному человеку, Эльфулия.
- И по какому же человеку я сужу всех мужчин?
- Предполагаю, что по брату, или по отцу, вероятно, что даже по родному брату.
- Я все же вполне разумный человек, и не стану ровнять весь мужской пол под одну планку.
- Сознательно может быть и нет, а вот подсознательно Вы с этим успешно справляетесь. Вы можете на уровне подсознания, стараясь оградить себя от каких-либо невзгод, которые коим-то образом могут создавать нам мужчины, выстроить прочную стену. По одну сторону поставить всех мужчин, а по другую устроиться самой. Вы можете вечно прятаться за маской самостоятельной, ни в чем не нуждающейся женщины, хоть всю жизнь, но этим самым Вы обманете лишь себя.
- Я не прячусь ни за какой маской, а может быть это мое истинное лицо?
- Прячетесь.. Не надо думать, что все мужчины должны, во что бы там не стало, причинить Вам ту самую боль, которую причинил Вам. в свое время, двоюродный брат. А так же отец. Вы можете попытаться обманывать меня, своих родных и близких. Но попробуйте поговорить со своим «Я», что оно Вам скажет?
- Я не страдаю раздвоением личности!
- Отбросьте сарказм! Именно раздвоением личности Вы и страдаете! Вы пытаетесь строить из себя снежную королеву, непринужденную и не нуждающуюся в чужой помощи, в то время как сами являетесь тем самым маленьким ребенком, испытавшим неоднократное горе. Ребенком, которому пришлось не по своей воле повзрослеть тогда, когда остальные дети еще играли в игры.
- Это печально, правда? - вдруг поникшим голосом пробубнила Эльфулия.
- Конечно, печально. Но надо идти дальше. Как можно жить цепляясь за прошлое?
- Это прошлое цепляется за меня! - возразила девушка.
- Вы должны понимать, что прошлое-это ничто иное как время. И время -ушедшее. А, как известно, ушедшее не может цепляться. Цепляется только настоящее, но Вы не даете настоящему места быть, держа при себе прошлое. У Вас два выбора: высказать все, что накипело своему двоюродному брату, или просто забыть все раз и навсегда. Высказывать Вы не хотите, и отпускать тоже. И Вы будете блуждать в этом лабиринте вечно. Но знаете, что самое обидное?
- Что?
- То, что этот лабиринт не имеет ни одного выхода, пока Вы не примите оба выбора как вариант.
- Лабиринт всегда имеет выход.
- Я повторяюсь:Вы не высказываете о накипевшем брату, и не забываете. И именно поэтому в Вас все кипит.
- Давайте оставим эту тему.
- Не на долго. Скажите мне, удачная ли семья у Вашего брата? Он счастлив в браке?
- Я не знаю, я ведь говорила уже, что редко с ними вижусь.
- Но ведь разговоры об их семье ведутся среди родственников?
- Да. Насколько мне известно, семья вполне стабильная.
- Как я понимаю, его жена и не догадывается о том за кого вышла замуж?
- Думаю, что так.
- А Вы бы хотели, чтобы она узнала?
- Что ее муж подонок?
- Что ее муж извращенец. Подходящее слово.
- Думаю, что да. Я бы хотела.
- А Вы бы не хотели сами ей об этом рассказать?
- Нет. Не взирая на мою ненависть к нему, я бы не стала, хотя бы из чувства совести. Это не моя семья. Если ей до сих пор не довелось узнать правду о муже, и я не стану говорить. Если Господу будет угодно- правда сама всплывет.
- Разумно.
- Правда ведь всегда всплывает.

Итак. Завод был обшарен полностью, за исключением того этажа, который мужчины просто не заметили, а точнее самый нижний этаж, а если еще точнее — подвал. Эфус обреченно откинулся на спинку сидения. Тяжелый вздох нарушил гробовое молчание.
- Я даже не знаю, радоваться мне, что мы ее здесь не нашли, или огорчаться.
- Думаю, что мы сейчас поедем к блюстителям порядка, и просто наплюем на их правила! К тому же я совсем забыл, что там работает мой бывший одноклассник. Он не откажет нам.

Блюстители порядка, на удивление, оказались более сговорчивыми, нежели днем, когда Эфус приезжал один. Вероятно, удачное знакомство мужчины с сединою на висках с один из этих самых блюстителей сподвигло тех быть более активными, а вероятно просто измученный вид отца пропавшей девочки.
- Она просто не ушла бы не предупредив! - упорствовал Эфус, - Вы не знаете мою дочь! К тому же сейчас уже полночь, и где по Вашему может быть одиннадцатилетняя девочка в такое время суток? Я был у всех ее близких подруг, и последняя рассказала мне об этом парне! Неужели Вы не видите, что здесь что-то не так!
- Парень со шрамом? - один из блюстителей задумчиво потер лысеющий затылок. - А ну-ка, посмотри в данных, парня со шрамом.- обратился он к коллеге.
- Мне даже смотреть не надо, на этого типа уже шесть наводок.
- Что за истории?
- Все одинаково-исчезают девочки, четыре девочки нашлись живыми, а две …
- Господи! - вдруг взвыл Эфус. - Найдите мою дочь! Ради Бога, найдите ее!
- Спокойно. ВЫ говорили с девочками?
- Да, я.
- Что они говорят?
- Моя дочь, - влез в разговор мужчина с сединой на висках, - сказала, что Андела познакомилась с этим парнем, и тот предлагал ей поиграть на заброшенном заводе.
- На заводе? Который на перекрестке возле парка?
- Именно.
- Так надо отправляться туда, и немедленно. - заключил блюститель.
- Мы уже были там, и ничего не обнаружили.
- Это Вы ничего не обнаружили, а мы, глядишь, и обнаружим.
- Мы прочесали все три этажа.
- Там четыре этажа, уважаемый.
- Позвольте, может я и нервничаю, но считать не разучился.
- Я сам лично закрывал этот завод, и я Вам говорю, там четыре этажа!
- Да как же четыре!? - упорствовал и без того раздраженный Эфус.
- Три сверху, и один снизу! Вот как! - прогремел блюститель, но отец потерявшейся девочки даже не моргнул глазом. Его сердце пропустило два удара, и почти перестало биться.
- Снизу? - с трудом дыша переспросил он.
- Конечно снизу. Подвал же!
- Господи... - почти шепотом отозвался Эфус.

Кабинет психолога.

- Как Вы думаете, он хороший отец?
- Я не знаю. Наверное.
- У него одна дочь?
- Да. Андела.
- Андела? Надо же, мою племянницу зовут также.
- Какое совпадение.
- Действительно, это ведь довольно редкое имя.
- Да, эту Анделу назвали в честь нашей прабабушки.
- В честь прабабушки? - в глазах красивого психолога вспыхнул огонь. Она медленно легла грудью на стол, придвигаясь к Эльфулии. - А как, Вы сказали, зовут Вашего брата?
- Я не говорила.
- Так как?
- Эфус.
- Господи! Тут вероятно какая-то ошибка! Глупое совпадение! - сама с собой разговаривала женщина-психолог.
- Вам нехорошо? Что, такое ужасное имя, что Вы аж побледнели?
- Как зовут жену Вашего брата?
- Точно не помню... кажется... Леафа..или
- Лаефа. - закончила за девушку психолог и со стеклянным взглядом обрушилась на спинку своего королевского кресла. - Ее зовут Лаефа.
- Точно. Никогда не могла запомнить это странное имя.
- Мы назвали ее в честь бабушки. Полное имя Лаефалия.
- Простите? - слегка запнувшись переспросила Эльфилия. - В каком это смысле?
- Кажется мы с Вами родственники.

Что чувствует отец, потерявший свою дочь? Он чувствует тревогу. Страх. О чем думает отец, потерявший дочь? Он думает о будущем дочери, и о своем прошлом. Он думает о связи своего прошлого с будущем дочери. О поступках своего прошлого, которые могли бы повлиять на будущее ребенка.

Кабинет психолога.

- Я всегда знала, что этот напыщенный индюк, Эфус - нехороший человек! - взорвалась до селе спокойная женщина-психолог.
- Это же просто уму не постижимо. - все еще словно в трансе отозвалась Эльфилия с другого конца кабинета. Стоя у распахнутого окна, девушка жадно глотала недостающий кислород.
- Каков подонок! И этот моральный урод воспитывает мою племянницу?! - металась по кабинету женщина. - А если он... а если он Анделу …
- Никогда не думала, что скажу это кому-то кроме себя, но Вам просто необходимо успокоиться!

Лаефа лишь на минутку прикрыла опухшие от недосыпа и слез веки, как в следующее мгновенье в комнату ворвался бледный Эфус. Из глаз его текли слезы в три ручья, руки тряслись, ноги подкашивались. Мужчина обессиленно обрушился на кровать, и, закрыв руками лицо, громко разрыдался. Лаефа, в оцепенении, сделала один неуверенный шаг навстречу мужу. Она хотела утешить его, но не знала в чем. Рука женщины дрогнула на плече Эфуса.
- Что с ней, Эфус? - голос показался чужим ей самой, и она невольно содрогнулась. - Что с Анделой?
- Мы нашли ее. - сквозь слезы и рыдания, еле различимо, раздались долгожданные слова.
- Так почему же ты так рыдаешь, Господи!? - все еще не веря в услышанное продолжала женщина.
- Он надругался над ней! Он надругался над нашей девочкой!
- Нет! - вскрикнула женщина и омут обморока окутал ее с ног до головы.

Эфус сидел на краю кровати, глядя на свою измученную жену. Груз вины лежал на его сердце. Груз вины, который делал из него раба. Его жена смотрела куда-то сквозь мужа. Слова застряли в горле, и лишь ком напоминал о том, что ей было, что сказать.
- Я был молод. Я был глуп.
- Все бывают молоды и глупы.
- Я не понимал, что творю!
- Это не оправдание. - сухо отвечала жена.
- Я просто...
- Зачем ты все это рассказал мне?! -вдруг взорвалась Лаефа. - Вот так, спустя почти пятнадцать лет! Зачем?! Затем, чтобы я ненавидела себя за то, что прожила с таким подонком как ты всю жизнь?! За то, что родила от тебя ребенка!? Господи, она же твоя сестра! Она была ребенком! Ровесницей нашей дочери!
- Я был не в себе!
- Уходи прочь! Уходи и не возвращайся, Эфус.
- Я прошу тебя, что ты говоришь?!
- Уходи прочь!
- Это все в прошлом, все давно в прошлом!
- И Эльфулия давно в прошлом? Такое прошлое ты ей оставил?!
- Господи, я лишь хотел просить прощения! Я лишь хотел покаяться перед Господом!
- Так кайся же перед Господом, и проси прощения не у меня, а у неё! У той, которая живет с этим прошлым!
- У Эльфулии?!
- А остальное останется на суд Божий. А ты, живи, засыпай и просыпайся с мыслью, что произошедшее с нашей дочерью может быть плодом того, что ты посеял десять лет назад!

Кабинет психолога.

Эльфулия протянула трясущуюся руку к сотовому телефону, бешено ерзающему на столе женщины -психолога, которая все также пребывала в состоянии глубочайшего шока. На экране сотового аппарата высветился незнакомый девушке номер. Она еще пару мгновений раздумывала, а затем нажала зеленую кнопку:
Да? - робко начала Эльфулия.
- Эльфа? - раздался такой же робкий голос мужчины. Настолько знакомый девушке, что она подозрительно сузила свои карие глаза.
- Да.
- Здравствуй.
- Здравствуйте.
- Ты меня не узнала?
- Нет.
- Эльфулия, это Эфус.
- Кто? - в горле девушки мгновенно все пересохло, она безуспешно пыталась сглотнуть, выпучив глаза на психолога.
- Эфус. Ты... как твои дела?
- Нормально.
- Я звоню... просто хотел сказать тебе кое-что.
- Что? - с трудом совладав с накатившей паникой парировала Эльфулия.
- Я хотел сказать, что сожалею.
- Сожалеешь о чем? - все также в недоумении переспрашивала девушка. Женщина-психолог уставилась звериным взглядом на свою пациентку, нетерпеливо дергая ее за рукав куртки.
- Ты ведь понимаешь.
- Я не понимаю, скажи все как есть.
- Я звоню просить прощения за то, что делал.
- Что делал?
- Господи, ты ведь знаешь, что я имею ввиду.
- Нет. - сухо ответила она.
- Мне трудно об этом говорить.
- Тебе трудно?! Тебе трудно просить у меня прощения за то, что ты сделал?! А мне легко выслушивать тебя спустя почти пятнадцать лет?!
- Я не знаю, что сказать.
- Например-я был подонком, я им и остался.
- Ты вправе так говорить со мной.
- Я в праве вообще с тобой не разговаривать!
- Я просто хотел извиниться.
- У тебя плохо получилось! Что же так, вдруг, решил извиниться? Вот так, спустя столько лет?
- У меня … обстоятельства … я … действительно чувствую себя подонком.
- Кто же открыл тебе глаза на истину? - с долей не скрываемого сарказма бросила Эльфулия.
- Андела.
- В каком смысле?
- Моя дочь... ее...мне трудно об этом говорить. Это словно... бумеранг.
- Что с ней?
- Ее изнасиловали.

Эльфулия выключила телефон и сунула его в карман своей куртки. Взгляд был затуманен, но дыхание уже приходило в норму. Психолог судорожно схватила девушку за руку.
Это был он? Это был Эфус?
- Должна заметить, Вы разговариваете не как психолог, а как женщина, у которой случилось несчастье.
- Он извинился перед тобой? - не взирая на сказанное продолжала упорствовать женщина-психолог.
- Попытался.
- О чем же Вы говорили?!
- О бумеранге.
- О бумеранге?! - недоумевала женщина-психолог.
- Именно. О бумеранге, который он запустил собственноручно еще около пятнадцати лет тому назад. Вы спрашивали, что я чувствую к его дочери? Теперь я знаю. Чувство искренней жалости к несчастному ребенку.
- Жалости? Почему именно жалости?!
- Вам стоит позвонить сестре. И... я Вам сочувствую. - сказала девушка, уже поднимаясь со стула. Она, под стальным взглядом женщины-психолога, направилась к двери, и лишь у выхода кинула одну фразу, - теперь то я точно нашла нужный выход из лабиринта. - закончила она и захлопнула за собой дверь.