- Здравствуйте.
Кто это?
- Прошу вас, не пугайтесь, - голос звучал умоляюще, почти жалобно.
Она не удивилась и не ответила. Лишь поудобнее уселась в кресле.
- Спасибо. Вы не напуганы моим появлением?
А должна была испугаться? Губы саркастично скривились.
- Нет, нет, - голос, казалось, смутился. – Многие так пугались…
О, поверь, я не из многих. Таких, как я, единицы.
- Верю, - воодушевленно. – Скажите, много ли у вас друзей?
Друзья? Это относительное понятие. Пока тебя кто-то понимает, он друг. Не нужно философии. Жить и так трудно.
- Простите, я не хотел вас задеть, правда, - извинился. – Я только хотел узнать, - заминка, - вы наверняка уже поняли, что я не плод вашего воображения.
Ты плод трех бокалов вина.
- Прошу вас, выслушайте.
Говори уже.
- Я исследователь. Исследую разные человеческие индивидуумы. Меня, стороннего наблюдателя, восхитила ваша личность. Знаете, она имеет много красок в своей палитре.
Стороннего наблюдателя? Ты вещаешь в моей голове. Где там у меня кнопка «выкл.»?
- Постойте! Я не хотел вас задеть. Я лишь хочу попросить вас выполнить маленькую просьбу.
Ну?
Пальцы теребили воротник, организм требовал еще алкоголя.
- Я хотел бы быть с вами… в некоторые моменты вашей жизни.
Интересно. В какие, например?
- Важные для вас. К примеру, - голос замялся, подбирая слова, - в такие, когда вы переживаете эмоциональные взрывы.
Какого ты пола?
Виски плеснуло в бокале, раздался треск льда.
- Если говорить, взяв за пример вас, то не знаю, - он был готов к такому вопросу.
Смешок. Ты говоришь от мужского лица.
- Я взял за основу построения речи слово «исследователь».
Так. А зачем ты будешь мне мешать переживать собственную жизнь?
- Я не буду вам мешать, правда. Вы обо мне даже не вспомните. Я буду просто погружаться в ваши эмоции, дабы изучать их.
Зачем?
- …
Так зачем?
- Чтобы… чтобы знать.
Губы скривились вновь.
Ладно. Будь со мной в важные моменты моей жизни. Тебе повезло. Сейчас мне все равно. В другое время тебе бы не поздоровилось.
Он делал, как обещал, - никоим образом не выдавал своего присутствия. Но она всегда помнила о нем и часто к нему обращалась. Он, не в силах удержать искушение говорить с ней, отвечал. Так завязывались беседы. Через некоторое время он осмелел настолько, что даже давал советы. Она их не слушала и не выполняла, но, понимая, что ему приятно быть полезным, всегда их спрашивала. Ему было неудобно – он вторгся в чужое пространство, пусть и с разрешения хозяина. Ей было все равно – она верила во все происходящее.
- Я покину тебя.
Вот как. Зачем?
- Мне кажется, я узнал все, что хотел.
Мне не так много лет, чтобы испытать все эмоции на свете.
- Я так не считаю. Я изучил богатую палитру цветов в твоей жизни.
Куда ты пойдешь?
- Изучать другую жизнь.
Потом?
- Потом – тоже изучать другую жизнь.
Откуда ты?
- Я всегда изучал жизни.
Какого черта я спрашиваю? Ладно, можешь не отвечать, не хочу заставлять мысль искать край Вселенной, она не долетит.
- Ты…
Нет, лучше молчи. Знаешь, это чертовски странно – быть подопытным кроликом. Обладающим разумом. Понимающим, что в любой момент твоими глазами на мир перед тобой смотрит другой, анализирующий то, что ты делаешь на автомате. Признайся, каково это – существу без пола лезть в мой мозг… да хотя бы во время секса. И представь, каково мне это осознавать. Нет, не отвечай. Дай наговориться перед прощанием. Впрочем, я закончила. Пока?
- Пока.
Он исчез. Неаккуратно, прихватив с собой клочок души. Ведь ему пришлось там поселиться. Он не предполагал, что душа и разум окажутся такими липкими.
В раненой части сознания образовалась странная пустота. Она не беспокоила, не болела, не заставляла делать безумные вещи для ее восполнения. Она просто была.
Интересно, а он вернется? Когда? Кем?
Вопросы роились в голове почти все время.
Иногда она разговаривала сама с собой и сама себе же отвечала, представляя себя на месте своего друга. Через какое-то время стали болеть руки. Синяки от уколов не успевали проходить. От таблеток рвало.
Белые стены. Какие же они белые. Как снег.
Большой зрачок не хотел сужаться, ловя болезненный свет от белых стен.
Что это?
Взгляд споткнулся о серую полоску на идеально белой стене.
Еще одна?
Полоски внесли разнообразие в белизну. Их можно было разглядывать часами. Совсем как решетку на окне, которая отбрасывает эти полоски. Не по размеру, пижама постоянно спадала с плеча.
Когда он придет?
Стена мягкая. Если нажать на нее, полоски не исчезнут. Решетка твердая и черная. Страшная.
Черный цвет пугал. Она плакала от страха три дня, кидаясь на дверь, пока уколы не заменили другими. Пустота внутри раздулась опухолью. Маленький кусочек души вдруг ожил, поняв, что вместо пустоты раньше был разум, а он, такой ничтожный остаток, чудом остался на месте. Она, стеная, каталась по полу, пытаясь выгнать из спокойной души пульсирующий кусочек. Наконец, это получилось. Тело, лишенное последнего разума, впало в кататоническое состояние, застыв на полу у стены и не реагируя на посторонние факторы.
Получилось. Я свободна. Как же это мерзко, не иметь эмоций. Возможно, по примеру моего друга, получить их можно от других.
…!
Он солгал мне. Он – всего лишь кусок чьего-то бреда. Как и я. А тот парень выглядит так, будто сможет дать мне то, что я хочу. Почему именно тот парень? Потому что я…
Кто я? А, не важно. У него есть эмоции.
…
- Здравствуйте.
Кто это?
- Прошу вас, не пугайтесь…