Произведение не прошло в конкурс по объёму (53 422 знака с пробелами), однако, так как писалось именно на него, автор хотел бы знать что по его поводу скажут судьи. Так же, произведение несколько сокращено, в результате чего, некоторые моменты могут выглядеть очень глупо и по-детски нелепо. В связи со всеми этими неудобствами, автор просит прощеения у судей и организаторов конкурса...

Вдруг один из сопровождавших человека в красной куртке, откинул капюшон. В его руке Скелла заметил небольшой темный прямоугольник – сотовый телефон. Неизвестный протянул его капитану и несколько смущенно сказал:
- Кажется, это вас…
Торолов, кинув убийственный взгляд на троицу мозготрахов, взял трубку и приложил ее к уху. В процессе короткого разговора, выражение лица капитана успело измениться не один десяток раз – от откровенно скучающего, до разъяренного, словно впавшего в животное бешенство.
Резко оборвав связь и кинув трубку тому, кто ее дал, капитан пролаял:
- Валите! И если через тридцать минут вы не закончите, я собственноручно пристрелю каждого за введение в заблуждение караула и угрозу безопасности государству! А уж это доказать я смогу!
При этих словах человек в красной куртке вздрогнул и, внимательно посмотрев на Торолова, еле слышно обронил:
- Где же вы были раньше, капитан…

Александр Вавилович смотрел на покрытую толстым слоем льда ракету и улыбался. По-настоящему счастливо, как ребенок в магазине игрушек или кондитерской, казавшимися ему земным раем…
Удалось…
Получилось…
Отчего-то казалось, что после того памятного разговора с Гариным у него в кабинете, абсолютно все знают о заговоре. И ни за что не дадут Александру Вавиловичу подойти к Столпам даже на расстояние пушечного выстрела. А уж идею о внезапном ночном посещении, раскусят сразу же.
Хотя, с другой стороны, действительно, никаких особых заговоров и не было. Ещё несколько лет назад было замечено, что слой льда несколько истончается. Причём, если первое время это были сотые части миллиметров, то в позапрошлом месяцев, толщина уменьшилась на целый миллиметр. Вот именно из-за этого и были введены ежемесячные, а, если понадобится, и чаще, процедуры осмотра и измерения ледяной поверхности. Так что, основная хитрость состояла в том, что осмотр производился под утро, чтобы уменьшить количество совершенно ненужных, в случае Александра Вавиловича, сопровождающих лиц. Как и предположил Гарин, начальник караула тоже не загорел желанием присоединиться к осмотру. Тем более, после звонка взбешённого заместителя генерального директора организации. Не столько из-за того, что его посмели разбудить в такое время, сколько по тому поводу, что ограниченные в своём развитии солдафоны смели чинить препятствие его людям, которые, кстати и практически своими собственными руками построили тот объект, что теперь и охраняли обезьяны в форме. То ли спросонья, то ли из-за внезапной вспышки ярости, но Сергею Витальевичу и в голову не пришло задать вопрос или хотя бы, задуматься о том, зачем его людям вообще пришло в голову устраивать осмотр в семь часов утра…
- Александр Вавилович, так мы измерять то её будем? - подал голос Тимофеев.
Вместо ответа, шеф закрыл глаза и грустно улыбнулся. В соответствии с приказом, рядом с ним обязаны были находиться не меньше двух сопровождающих лиц соседних отделов. От остальных он кое как избавился, но, сбрасывая этих, Александр вовремя понял, что сможет лишь привлечь ненужное внимание.
Достав из сумки с "необходимыми" инструментами кучу барахла, типа лазерных линеек и уровнемеров, Александр Вавилович склонился над сумкой еще ниже.
- Конечно, конечно…я вот только, не могу понять… - озадаченно пробормотал он.
- Что именно? - Тимофеев подошел ближе.
- Да, вот… - Александр резко выпрямился, локтем левой руки нанося молниеносный удар в переносицу. В правой руке он сжимал обнаженный нож. Тот самый, леденящей сталью которого, он лишил жизни всех тех ублюдков, кто посмел уничтожить его родных и его жизнь…
Тимофеев со стоном схватился за разбитый нос и стал заваливаться назад. Лонис – второй сопровождающий – уже повернулся было к лестнице, однако, Александр успел настичь бедолагу. Левой ладонью он заткнул раскрытый в преддверии крика рот, а правой, погрузил лезвие в беззащитную шею.
Затем, сопровождаемый сиплыми и булькающими звуками, снова ринулся к лежащему Тимофееву и с размаха ударил того по закрытому руками, лицу. Удар пришелся куда-то в район лба, поэтому сотрудник шестого отдела только всхрапнул и обмяк. Резкий взмах ножом завершил дело.
Где-то позади тяжело рухнуло безжизненное тело Лониса.
Не желая терять больше ни секунды, Александр Вавилович подбежал к ракете и принялся работать ножом. Боеголовка была расположена на уровне его груди, поэтому работать было довольно удобно. Но, как и предполагал Гарин, ни к чему толковому это не привело.
Александр Вавилович вновь бросился к сумке и на этот раз вытащил из-под фальшивого дна небольшой – с ладонь – полиэтиленовый пакетик с белым порошком внутри. Естественно, как бы не был великодушен капитан после разговора с заместителем генерального директора, их всё-таки обыскали. А вещи дали обнюхать собакам. Однако, если первые не могли даже дотрагиваться до специальных точных приборов учёных, то вторые не могли ничего учуять, кроме взрывчатки и пороха.
Наверно, они были способны обнаружить даже наркотики. Однако, вещество в прозрачном водонепроницаемом пакете было ни чем иным, как кальциевой солью соляной кислоты. Более известной в мире, как пищевая добавка с приставкой E. А, потому, не такая уж и редкая вещь.
Александр Вавилович приблизился к ракете и высыпал всё содержимое на верхнюю поверхность сковавшей её, льда. Измерения, которые проводились не только по толщине ледяной поверхности, показали, что температура льда в каждом из Столпов колеблется от минус тридцати до минус тридцати семи градусов. А что кроме кипятка способно преодолеть такой температурный барьер и заставить перейти лёд в своё обычное состояние? Самое обычное средство, которым раньше посыпали дорожки на улицах зимой…
Получая благодаря обычной соли пограничный слой, в котором температура замерзания смеси оказывалась бы ниже температуры плавления льда, в этом участке шло образование соляно-водяной плёнки, которая увеличивала площадь соприкосновения льда с солью до тех пор, пока весь лёд не растопится…Только, если обычная соль была способна понизить порог замерзания смеси до тридцати с небольшим, градусов, то хлорид кальция понижал температуру почти до шестидесяти градусов.
Другими словами, оставалось лишь наблюдать, как истончаются грани нечеловеческой ловушки человеческой же ярости и глупости…
Не в силах просто стоять и смотреть, Александр Вавилович вновь принялся работать ножом. Только, на этот раз максимально аккуратно – стараясь не расплескать образовавшуюся в небольшом рукотворном кратере, лужицу концентрированного соляного раствора. После десятка однотонных движений мозг отключился, оставив возможность телу работать самостоятельно – бездумно заносить на грудой льда нож, вгонять его в намеченную середину, раскачивая при этом лезвие из стороны сторону, затем, вынимать и снова заносить оружие над беззащитной ледяной бронёй…
Все мысли Александра Вавиловича были настолько забиты внезапно накатившими страхами, что он даже пропустил момент, когда лезвие со всего размаху налетело на оголённый металл ракеты. Последняя, словно отзываясь, завибрировала и со следующим же ударом…
Александр Вавилович в последний момент, словно в замедленной съемке увидел, как сминая белоснежную оболочку, в том месте, куда вонзилось остриё ножа, на свободу вырвались слепящие, пышущие жаром, языки пламени. Они росли и заполняли собой все окружающее пространство. Пожирая и уничтожая то, до чего только можно было докоснуться.
Вот они добрались до Александра Вавиловича и обволокли его тело цельной оболочкой жидкого огня. Однако, словно разглядев в его душе такой же пылающий огненной ненавистью, жар, они не тронули его…
Они стали им…
А сам Александр Вавилович превратился в оружие, которое сам до этого и пытался уничтожить…
Еще более смертоносное и безжалостное, потому что в отличие от холодного, безжизненного металла, несущего в себе смерть, он знал как и когда им лучше всего воспользоваться…
Безумное первородное пламя смешивалось и усиливалось безжалостным излучением бета-распада, заполняя этой убийственной смесью пустоту внутри Александра Вавиловича. Заставляя того ликовать и, раскинув руки в стороны, пытаться поглотить как можно больше этой сводящей с ума ощущением власти и торжества, субстанции…
Никогда еще он не чувствовал себя настолько живым…

Внезапно Столп потряс сильный толчок - так, что Скелла не удержался на ногах и позорно рухнул в снег. Хорошо, хоть, на руки.
В следующее же мгновение все присутствующие увидели, как веером вылетели с верхнего уровня Столпа, сплавленные осколки стекла и бетона. А, следом за ними фонтаном выплеснулось ослепительное белое пламя…
Сердце Селлы болезненно сжалось. Странное предчувствие не подвело…
И вдруг Столп покрылся изморосью, а верхний уровень, где находилась ракета – льдом. Словно неведомый художник, обводящий эскиз, лед, принял причудливую форму вырывающегося пламени и полностью скрыл его под собой…
- Вашу мать! Придурки! - первым опомнился капитан, - Какого хера они там делали?!
А, вот, Селла, похоже, знал, какого…
Солдаты бросились ко входу, однако, столкнулись с огромной проблемой. Весь лестничный проем был так же заделан льдом…
- Звоните в штаб! Нужно связаться с… - начал было Селла, однако тут же наткнулся на ответный крик Торолова.
- Заткнись, кусок говна! Или ты хочешь, чтобы меня прямо сейчас заживо съели?
Ответить Скелла уже не успел. Наручные часы пропищали незамысловатую мелодию, едва различимую среди криков солдат.
Скелла вздрогнул. Он мало когда слышал эту мелодию, потому что старался всегда отключать оповещение по прибытии домой. Однако же, нескольких случаев хватило для того, чтобы при первых нотах будильника, его спина уже покрывалась потом…
Сорок две минуты седьмого…

Сильный толчок и резкий ледяной удар где-то на самой границе сознания…
Ощущение присутствия чужого разума. Сильного, мощного, древнего…
"Кто ты?"
"Какая тебе разница?"
"Мне просто интересно…"
"Мое имя Сайгар, только о чем это тебе может сказать?"
Холод подкрадывается все ближе – он окружает, обступает и готовится к атаке…
"Кто ты?"
"Я назвал тебе свое имя"
"Но, тем не менее, так и не ответил на вопрос!"
"Я – бог. Холода, льда, снега, стужи и всего того, что вы называете одним коротким словом – зима."
Очертания башни, залитой огнем и скованной барьерами льда сгладились, истончились, а, затем и вовсе, померкли. Прямо перед Александром Вавиловичем возвышался преклонных лет мужчина. Он был очень высоким - почти в два раза выше Александра. Тело незнакомца покрывали тяжелые стальные доспехи, поверх которых еще располагались неравномерные ледяные наросты. При каждом движении они издавали тихий хруст и осыпались вниз крохотными осколками. Волосы человека были белого цвета с нездоровым, грязновато-серым оттенком. В руках он держал меч, так же покрытый слоем льда. Незнакомец шел тяжело, а на его лице была запечатлена печать явственно читающейся муки…
"Неужели, не узнал? А если бы я появился в женском обличье – ты бы подумал, что перед тобой Снежная Королева?"
"Но…но, ты же мужчина?"
"Это всего лишь мой привычный образ…Просто ваши умы привыкли все прекрасное, таинственное и заслуживающее восхищения отожествлять с женским началом. Вот и я не стал исключением – Снежная Королева, Морана…"
"Зачем ты все это делаешь? Почему не даешь умереть спокойно?"
"Спокойно умереть можете только вы, люди…для меня это более чем мучительно. Ты хочешь знать зачем? Ответ тебя не удовлетворит. Я всего лишь хочу жить…"
"Вот и живи себе, а нам оставь возможность умереть!"
"Ты не понимаешь? Моя жизнь так или иначе связана с людьми. Отожествляя какое-либо явление с божественными силами, вы, тем самым, даете им жизнь."
"Значит, по сравнению с тобой, мы истинные боги? Ведь мы сотворили не один пантеон…"
"Может и так, но разговор сейчас не об этом!"
"Да ты проявляешь эмоции…Раздражение. И, наверно, зависть? Куда же без этого."
"Мне все равно, что ты говоришь, но таким безрассудственным образом уничтожить самих себя я вам не дам!"
"А мы уже уничтожены – с твоей помощью или без нее, но это произошло пятнадцать лет назад. Так что, и тебе пора готовиться к небытию. Да, и, надолго ли тебя хватит? Твой вид не говорит о скрытом могуществе и мощи, а тот факт, что с каждым днём, сдерживающая ракеты ледяная оболочка всё утончается…"
"Ты прав, мне очень трудно. Держать под контролем климат целой планеты, еще и поддерживать ваши игрушки. Но, я справлюсь…слышишь, ты, я справлюсь! Точно так же как и вы, люди, приспособлюсь, выживу! В конце-концов, я пережил уже многих кто меня знал и проживу еще столько же! Слышишь, я еще буду топтаться на останках вашей цивилизации! Так что, уйди, пока есть такая возможность - живи…"
"Это называется не жизнью - выживанием, существованием, бытием. Как угодно, только не жизнью. Она уже кончилась, только, вот, смерть еще не началась…"
Александр Вавилович сосредоточился, разжигая вокруг себя ту стихию огненной лавины ненависти, что поглотила его с самого начала. Лед, вздрогнув и откликаясь на зов Сайгара, словно живое существо, ринулся было в атаку, но в одно мгновение оказался смятым сокрушающим потоком наполненного яростью и болью, пламенем.
"Что ж, жаль что ты выбрал такой вариант. Только, тебе все равно не одолеть меня. В конце-концов, ты всего лишь человек…"

Алекс широко распахнул глаза от удивления. Как он оказался возле Столпа? Что произошло? Он абсолютно ничего не помнил. Лишь то, что до назначенного времени он успел придти домой и завалиться спать. А, значит, ненавистного провала в памяти быть не должно…
Вокруг суетились и сходили с ума люди в военной форме, а в ушах тяжелым раскатистым эхом раздавалось: "…хочешь, чтобы меня прям щас заживо съели? Прям щас заживо съели? Заживо съели? Съели? Съели?!"
Сделав над собой усилие, Алекс заставил поднять голову и лишь тогда разглядел, что из узких окон-бойниц Столпа вырывается ледяное пламя. По-другому охарактеризовать увиденное он просто не мог.
И сразу же почти все встало на свои места…
Алекандр Вавилович…
Губы Алекса растянулись в жутком подобии улыбки. Не зная чем помочь шефу, Алекс завел руку за спину и, нащупав кобуру, достал пистолет. Затем, навел его на стекающее по бетону ледяное пламя, сдерживавшее настоящее – первородное, наполненное непередаваемыми муками и горечью…
Пистолет?! Откуда у него пистолет?! Откуда на нем эта черная форма с нашивкой добермана на плече?!
Запоздалым движением большого пальца Алекс снял оружие с предохранителя…
"Не смей!" - раздался в голове чей-то знакомый голос.
"Я должен" - тут же откликнулся Алекс, не высказывая и тени удивления.
"Единственное, что ты должен - это жить…"
"Именно для этого я и жму на курок…"
Однако, рука отказывалась повиноваться - прицел взвился вверх – в агатово-черное непроглядное небо.
А из окон Столпа на Алекса словно внимательно смотрело какое-то существо. Даже не смотрело, а рассматривало, словно диковинную вещь. И этот взгляд…Алекс его помнил…такое же ощущение он испытал пятнадцать лет назад, когда спасался бегством, надеясь укрыться в бомбоубежище. И ракета пролетела в каких-то сотнях метров от напуганного до несдерживаемой истерики, молодого человека. Вот тогда - именно тогда - Алекс почувствовал этот странный взгляд, который удивленно рассматривал бушующие в его душе чувства. Настолько противоречивые, что даже не верилось, будто они могли принадлежать одному человеку…
А теперь, все окончательно встало на свои места...
"Да," - улыбнулся Скелла.
"Нет!" - усилием воли сжал губы Алекс.
Бедный, травмированный мозг молодого человека не выдержал издевательств и ужасов этого мира. Поэтому, чтобы хоть как-то выжить, он вынужден был приспособиться. Разделиться, породив на свет две самостоятельные личности, противоположные, однако, во всем.
И теперь под рдеющим небом мозга вынуждена была произойти финальная битва. Она была неминуема еще с самого начала, однако, её время пришло лишь через пятнадцать лет.
Тотчас невидимая площадка человеческих мыслей оказалась поделена на два лагеря. С одной стороны возвышался одетый в черные глухие одежды Алекс. С другой – Скелла в натертых до блеска доспехах с изображением добермана на кирасе. А ровно посередине между ним возвышался Столп. И каждый мог видеть, как внутри него идет такая же разрушительная борьба двух противоположных друг другу стихий. И победа окажется за той, кто первый одолеет разделяющее расстояние…
Арррррррх! - знамена существующей только в этом измерении армий взвились ввысь, целя в такое неправдоподобно бордовое небо.
Хрррррра! - ответила им армия с другого конца, подготавливая оружие и намертво прикрепляя бронзовые щиты к рукам.
"Жизнь ради смерти…"
Арррррррх!
"Жизнь ради жизни…"
Хррррррра!
Десятки тысяч человек кинулись навстречу друг другу огромными, перемалывающими лавинами. Бордовое солнце отражалось в древнем оружии кровавыми всполохами, а на лицах застывало жуткими масками первобытных племен, призванных устрашать и вызывать смятение в рядах противникков…
Два командующих, две армии на одном поле мыслей и разума. Один выбор и две ни за что не способные договориться, стороны…
Орел или решка?
Арррррррх!
Хррррррра!
А монета падет на ребро…
Десятки тысяч глоток разрывают голосовые связки, подбадривая себя, своих товарищей, самого командира и мчатся, мчатся, мчатся на встречу друг другу…
…через лощины вен, реки артерий и безграничное плато мыслей и образов человеческого мозга. Под палящими лучами багрового солнца, под внимательными взглядами своих военноначальников…
…мчатся, чтобы в один краткий миг столкнуться у подножия Столпа с ужасающим грохотом металла впивающегося в металл. Столкнуться, а, затем, броситься друг на друга, впадая в боевое неистовство и круша все, до чего только дотянется рука. Никакого страха - лишь безумие и смерть, безумие и смерть, безумие, смерть…
И два холодных отстраненных разума, на самом деле являющимися одним целым…

"В конце-концов, ты всего лишь человек…"
Огонь обманчиво расступается перед стремительным натиском льда и тут же набрасывается на незваного гостя с удвоенной силой. Шипят, растворяясь ледяные иглы, превращаются в воду опасные шипы. Но, даже тогда они не ослабляют своего натиска. Даже испаряясь, вода окутывающими клубами пара пытается закрутить, хоть как-то ослабить пламя…
"Тем не менее, такие "всего лишь люди" как я и сотворили тебя. Пришло время исправлять ошибки…"
"Ты всего лишь человек, чье тело лишь шуткою судьбы вместо того, чтобы опасть горсткой пепла, оказалось сохранено…"
Не щадя себя, огонь бросается в новую атаку. Языки пламени закручиваясь друг относительно друга на манер огромной плети, молотят и низвергают ледяные бастионы нечеловеческого спокойствия и уверенности. Заблуждения и неверия…
"Ты - всего лишь человек…"

Аррррррх!
Хрррррра!
Ревут тысячи умирающих…
Аррррррх!
Хрррррра!
Десятки тысяч кромсают друг друга сломанными мечами, бьют измятыми щитами, вгрызаются в плоть и раздирают на кусочки голыми руками…
И лишь два человека не принимают в этой бойне никакого участия.
Один медленно, не сводя глаз с другого, накидывает на голову капюшон.
Второй, так же цепляясь за взгляд противника, стискивает меч и выставляет перед собой щит.
"Жизнь ради смерти…"
Арррррх!
"Жизнь ради жизни…"
Хррррра!

"В конце концов, ты всего лишь человек!"
Жидкое пламя вгрызается в ледяную крепость древнего бога, однако, плавясь и, истекая, словно раненый воин кровью, водой она обрушивается всей своей массой на атакующего и губит первородную стихию. Заставляет отступать, оставляя после себя лишь черное пепелище и горький дым печали и ярости…

Грохот, безумство, неистовство и неуправляемая ненависть. Сжигающая обе армии, как бумагу. Окровавленные обрубки падают на землю и в свете багрового солнца превращаются в жуткого рода цветы, - составленные из отрубленных и искалеченных конечностей – которые безмолвно поворачивают головы вслед уплывающему за горизонт солнцу…
Аррх!
Хрра!
Уже почти не осталось ни сил, ни армий, чтобы сражаться…
Ледяная крепость пала, но и пожирающее даже камни, пламя, утихло. Почти погасло…
Двое шагнули навстречу друг другу…
"Жизнь ради смерти…"
"Жизнь ради жизни…"

"Я не хочу умирать - я видел слишком много эпох. И в каждой люди лишь уничтожали друг друга. Не думая о последствиях. Не думая о других…"
"Под словом "другие" ты, естественно, подразумеваешь себя?"
"Хотя бы…"

Противники встретились у подножия Столпа. Заглянув друг другу в глаза, каждый из них увидел там лишь непоколебимую уверенность и решимость.
Ни одного воина из противостоящих армий к этому времени уже не осталось в живых. Поэтому, решить исход сражения теперь должны были их командиры…
Аррх!
Хрра!
Звуки уже не так грозны и пронзительны…

Огонь прожигает лед, однако он, шипя и исходя в предсмертной судороге белесой дымкой, тушит пламя!
Силы уже на исходе…

Вдруг поразительной силы взрыв сотряс находящееся за гранью хитросплетений мыслей, поле боя. Вздулись вены, заставляя призрачное плато вздыматься и снова опадать, словно при землетрясении. Лопнули капилляры и артерии – воображаемые реки залили сотрясающиеся берега вполне реальной кровью. Созданный опаленным ужасами ядерной безысходности, разумом, крошечный мирок сжался до размеров точки.
Где-то, в недосягаемой дали, словно в другом измерении, раздался выстрел…

…а потом, рухнул Столп…

"В конце-концов, ты всего лишь человек!"
"А разве человек в какой-то мере, не бог?"
Массивная фигура в доспехах, покрытых льдом кидается вперед, пытаясь остановить неминуемое. Однако, на его пути встает измученный человек в деловом костюме. Он делает взмах рукой – вены с жуткими хлопками лопаются и кровь единым, широким ручьем устремляется вверх по запястью и кисте, где так же молниеносно принимает форму меча. Оружие вспыхивает ослепительным светом – от его гарды до острия бегут озорные язычки пламени. Меч срывается с породившей его руки и разрубает препятствие в виде ледяного рыцаря…
Оружие без всякого сопротивления рассекает огромное тело и по рукоять уходит в землю…
"В конце-концов, ты всего лишь бог, Сайгар…"
Впервые за долгое время, человек радостно улыбался. И даже на бледном, обескровленном лице эта улыбка казалось тплой, доброй и умиротворённой…

За первым взрывом последовал еще один, более мощный. Вздувшиеся до предела вены не выдержали такого сильного напряжения и лопнули. Плато перестало трясти и теперь оно, судорожно дернувшись несколько раз, начало проваливаться внутрь себя. Бушующие воды взбесившихся багровых рек огромными волнами нахлынивали на берег, словно пытаясь начисто слизать даже жалкие останки этого жуткого места. А два так и оставшихся стоять друг напротив друга, противника, вдруг рухнули на землю сломанными бездыханными игрушками…
- Ты все-таки хочешь, чтобы меня сожрали вместе с потрохами?!
Мир, сжавшийся до едва заметной точки, перестал существовать…

Капитан стоял над распростертым телом патрульного, который так и не выпустил из рук произведшего выстрел, оружия, и облизывал пересохшие от страха губы. Не смотря на то, что "доберман" был мертв, его пугало вовсе не это. Торолов не мог не понимать, что ему за это будет – одними сожранными потрохами он явно не отделается – хотя, капитан и бил всего лишь, чтобы оглушить выскочку. Но он точно так же понимал, что со смертью патрульного что-то изменилось.
Что-то неуловимое, однако, вместе с тем, весьма существенное. И она сам – начальник караула – тут же стал за это ответственен. Словно, своими действиями он помог решиться чему-то чрезвычайно важному, что не могло произойти уже очень долгое время….
…и тут, взорвался меч…
Время словно застыло. Торолов даже успел увидеть, как разваливается на части бетонная конструкция Столпа, хрустит и рассыпается миниатюрными кусочками ледяной купол, открывая взгляду два мертвых тела и наполовину ушедшую в землю, боеголовку. Она вдруг принимается увеличиваться в размерах, словно ее что-то распирает изнутри. А, затем, под нечеловеческим напором, словно кожура от банана расходится обшивка и из ракеты вырывается, наконец, такое долгожданное Лето…

"Жизнь ради смерти?"
"Жизнь ради жизни?"
"Смерть ради жизни…"