Конечно, старался, чтобы рассказ был интересным. Был я тогда торговцем, бизнесменом, знал, что такое маркетинг, как товар показать. И сделал все, чтобы жюри обратило внимание на мой рассказ.

Я не хотел становиться писателем, менять профессию. И не искал я славы! Просто у меня была одна короткая программа: взять приз на этом конкурсе.

Взяли?

Взял! Третье место. Первые два получили “чистые” НФ-рассказы, а для фэнтези в Польше тогда третье место было вершиной. Но я был все-таки рад, получил приз, деньги, похвастался — все. Программа закончена. Я поставил себе цель — я ее выполнил. Но сразу после этого прошел общепольский конвент, и “Ведьмак” неожиданно взял премию, которая там присуждалась.

А надо сказать, фэнтези в те годы было в Польше жанром не то, чтобы неизвестным. Просто еще до того, как о нем узнали, его уничтожали. Говорили: это для кретинов, ведь эльфов нет и драконов нет. Лучше, говорили, писать про то, что есть. Например, про путешествия во времени (смеется). Или про людей-невидимок.

Словом, эта победа была абсолютным сюрпризом и застигла меня врасплох. Мне присылали телеграммы, приглашали на конвенты. Я не знал, что творится, чего им всем от меня надо. Я сделал, что планировал: написал рассказ. А вы больше хотите? Зачем?! Меня все спрашивали: “Может, у вас в шкафу еще что-нибудь такое припасено?”. А что у меня может быть в шкафу? Ну, пистолет там есть, но стреляться мне пока рано!

Но все-таки вы написали продолжение...

Да! Ко мне в Лодзь явился редактор журнала “Nova fantastyka” Рафал Земкевич. Он взял у меня интервью и под конец сказал: “Нам люди шлют письма, спрашивают: “Не может ли пан Сапковский писать побольше про ведьмака?”.

И вот Земкевич уехал, интервью напечатали, а я стал думать: “Если они хотят побольше — почему нет?..”. Написал второй рассказ — не про ведьмака. Потом третий, потом четвертый, уже снова про Геральта, потому что люди требовали его и только его! Из рассказов сделали книгу, тогда это была огромная редкость, чтобы у польского фантаста вышла книга. Она продалась удивительно хорошо. Но я даже тогда посчитал это концом карьеры, абсолютным потолком. А после этого пришли другие люди, сказали: “Давай вторую книгу! А эту мы еще раз издадим”. И началось...

Так совпало, что именно тогда в Польше сменился политический режим. Я, специалист по внешней торговле, оказался без работы. Конечно, я бы ее нашел, но решил тогда: “У меня же есть другая профессия! Я почти что писатель. Конечно, все не так стабильно, как прежде. Надо сперва написать книгу, если она пойдет хорошо — деньги будут хорошими, не будет продаваться — денег не будет вообще”.

Я пошел на этот риск. И... получается. Уже около 20 лет, как я писатель-профессионал, у меня нет других источников заработка. Это редкость в Польше — писатель, который живет только на свои гонорары.

Каково, на ваш взгляд, нынешнее положение европейской фантастики (и, в том числе, польской)?

Конечно, американцы нас теснят: их много, и они очень популярны, и, если добавить туда же англичан, останется, честно говоря, всего ничего. Преимущества английского языка очевидны. Конечно, все европейские фантасты делают, что могут, и делают очень хорошо, но все равно перегнать американцев им не удастся. Меня тоже не курица лапой из песка выцарапала, но когда я выхожу на англоязычный рынок, мне отвечают очень просто: “Мы не хотим читать книгу про зебр, написанную эскимосом”.

Как вы относитесь к живым ролевым играм?

Это когда одеваются, как викинги, и бегают по лесам? Пусть бегают.

А к настольным играм, которые в Польше, насколько я знаю, очень популярны?

В свое время посвятил им много времени и усилий. Я знал, что такое ролевые игры, и понимал, что они рано или поздно доберутся до Польши. Ну, и намеревался помочь этому делу — и сделал, что мог. Из-за недоступности материалов тогда играли главным образом в “Dungeons & Dragons” и “Warhammer”, причем играла элита — те, кто имел знакомых в торгпредствах или сам ездил за границу. Но потом пришли перемены, и я не успел заметить, как в такие игры в Польше стали играть все. Им помогать, объяснять уже не было смысла.

А что для вас компьютерные игры?

Они для меня практически не существуют. Конечно, я о них знаю, даже увлекался, но — теоретически. Никогда не играл и играть не собираюсь. Потому что времени на это не хватает, и есть у меня другие развлечения, получше. Не то, чтобы я играми брезговал — это не так. Ничего не имею против игр, просто я ими не занимаюсь.

Как вы отреагировали на предложение создать компьютерную игру по “Ведьмаку”?

Очень просто. Продал права и не вмешивался вообще в то, что они с этим делать будут. Может быть, это хорошо, а может, плохо. Но у меня другого выхода не было: нет времени, чтобы этим заниматься. Поэтому оставил дело в руках специалистов: они-то, надеюсь, знают, что делают. Что получится — не знаю; мне даже оценить будет трудно, потому что играть я не собираюсь — даже в игрушку, сделанную на основе моих книжек. Посмотрю ее — может быть, может быть! — а играть не буду.

О фильме — хотя бы пару слов...

Пары слов будет слишком много!

Позже, на встрече с читателями, пан Анджей сразу попросил, чтобы об экранизации“Ведьмака” вопросов не задавали. Когда все же кто-то завел об этом речь, Сапковский воскликнул: “Но я же просил, я же просил! Сейчас пост — польский католик, шляхтич не может матом говорить. Нельзя употреблять мат в пост!”.

Как появился “альтернативный финал” истории про Геральта — рассказ “Что-то начинается, что-то кончается”?

Однажды ко мне обратились ребята из клуба любителей фантастики. Сказали: у нас будет конвент, к нему книжечка, и мы, мол, попросили некоторых авторов написать по короткому рассказу. Сможешь?

Вообще-то, я не соглашаюсь на такие вещи, но тут — уже не помню почему, — согласился. И написал им эту историю про свадьбу ведьмака. Как у Ахматовой: само просочилось. И все. К циклу о Геральте рассказ не имеет ни малейшего отношения. Но многие в Польше сказали, что это альтернативное окончание, написанное, чтобы читатель мог выбрать тот финал, который ему по душе.

Конечно, это не так. Вывод один: не соглашайся, если тебя просят фанаты написать им рассказ! Не соглашайся ни-ког-да!

Вы считаете цикл о Геральте полностью законченным, или когда-нибудь, может быть...

Конечно, зарекаться не надо. Но мое мнение такое: я всю историю про ведьмака спланировал от начала до конца, во всех деталях, абсолютно во всех мелочах. Спланировал и написал. Все акценты расставлены, все контрапункты выписаны, все учтено и завершено. Нет смысла писать “Сын ведьмака”, “Внук ведьмака”, “Отец ведьмака” или “Иллюстрированный путеводитель по замку ведьмака”. Я, конечно, комплиментов не ожидаю и сам их делать не буду, но я имею дело с людьми интеллигентными, так скажем... в общем, это не американцы. Американцев можно кормить циклом, который никогда не окончится. Но мы же славяне!

Как вы создавали эльфийский язык?

Это не язык — скорее, набор фраз, составленных из элементов разных языков. Я хотел, чтобы они были милы и понятны уху, но, конечно, учитывал польское ухо. И они действительно понятны для поляков. При этом я твердо решил: никаких сносок, никаких разъяснений, ненавижу их. Не хочу, чтобы у меня, когда орк говорит орку: “Бурбатулюк грабатулюк!” — ниже стояла сноска: “Закройте дверь, а то мухи налетят!”.

Пару слов о вашей новой трилогии. Почему от классического фэнтези вы перешли к историческому?

Покончив с “сагой”, я решил сделать что-то абсолютно другое. Но вообще рвать связи с фэнтези не хотел — слишком много людей мне это советовали. Все хотели нацепить мне на лоб ярлык, дескать, я уже, во-первых, не фантаст, а во-вторых, фантаст — но уже пишу не фэнтези, а “получше”. Мол, у меня на погонах не две звездочки, а три. “Развился”! Я же ничего плохого в фэнтези не видел, наоборот. И решил пойти немного другим путем, чтобы и самому попробовать новое, и читателю показать, что я не (смеется) моногамичный.
Долго думал, что делать. Я ж теоретик! В фэнтези восемь поджанров. Из этих восьми, тщательно продумав, взялся за историческое фэнтези.

Почему именно Чехия, именно гуситские войны?

Я очень часто ездил в Чехию: на конвенты и по другим делам. А еще очень люблю исторические книги. И поскольку в истории чехов гуситские войны — штука важная, там обилие книг по этой теме. А когда понимаешь, как тесно гуситские войны связаны с соответствующим периодом в польской истории... В общем, я решил взяться за это дело!

В каком режиме вы работаете?

365 дней в году! Жена иногда приходит: “Пропылесось в доме!” —“Нет, я работаю.” — “Но ты же сидишь перед телевизором!” —“Я думаю!”.

Но, вообще, у меня график строгий. Дело в том, что когда я решил стать профессиональным писателем, я знал, что моей жене это будет не по вкусу. Она опасалась, не стану ли я кретином, который, когда наступает утро, надевает черное пальто и черную шляпу и легким шагом подается в сторону ближайшего борделя. Откуда его вечером приносят обратно, веселого и пьяного. Были у нее такие опасения. И чтобы показать, что я действительно серьезно отношусь к писательству, я начинал работу рано. И режим этот не поменялся. Утренний кофе пью уже за компьютером. Вот так и работаю — как всякий нормальный человек. Только у всех есть воскресенья, праздники — а у меня нет. Работаю и по воскресеньям, и в день Св. Георгия, и в день Св. Варвары...

Есть у вас любимый герой, которого даже убивать было жалко?

Нет! Все, что я пишу, — согласно плану. Если начинаю, если уже сел за клавиатуру, —знаю, что случится. Жалко быть не может. Если не нравится или жалко — просто в план не войдет. Персонажи, которых я люблю или не люблю, — то же самое. Это лишь черные значки на белом фоне, а не живые люди, я их создал, потому что хотел создать, и их судьба мне до конца известна. А дальше — техника, работа. Как скульптор: берешь инструмент и отсекаешь все, что не есть Венера Милосская.

Читая ваши книги, обнаруживаешь, что автор разбирается в самых разных темах. Приходилось ли обращаться за советами к специалистам?

Никогда — к живым людям, но всегда — к книгам, энциклопедиям, словарям. Вообще, никто не видит книгу, пока ее не допишу. Первый читатель — редактор. Поэтому, кстати, я не могу дать переводчику книгу до того, как она выйдет. Все время что-то меняется, только в изданном виде получается финальная версия.

Где за рубежом вышла ваша первая книга?

В России. Подробностей не знаю, но, наверное, там почувствовали, что мы на одних струнах играем. Переводить начали сразу после первых “ведьмачьих” рассказов — как хотели, что хотели. И платили, как хотели — то есть, не платили вообще.

Вас устраивают ваши русские переводы?

Более-менее. Вайсброт, мой русский переводчик, — старой школы. Поэтому не стесняется спрашивать, если чего-то не понимает. Но некоторые вещи... он думает, что понял, а на самом деле — нет. Он не знал канона фэнтези, простейших вещей, поэтому в “Ведьмаке” низушки, а не хоббиты.

А как вам русское издание “Башни шутов”?

С горящими пагодами?! Науменко (редактор “АСТ”) не понял, почему я возмущался. Что, спрашивал, ты что-то имеешь против самураев?