- Что-то не верится, что ЭТО взлетит…
- Ты всегда сомневаешься, выше нос, полетит.
- Полетит, полетит. Только разгону бы взять.
- И ты туда же, Петька, нет бы, прислушаться к старшему…
- Я тут старший по званию, и на правах капитана заявляю – полетит! И точка. Давайте лучше выкатим на взлетное поле.
Взлетным полем служил скошенный луг. Невысокая трава была еле примята свежим утренним ветром. На севере, западе и востоке начинался густой лес. К югу от луга шел резкий обрыв, кончавшийся широкой, золотой гладью степей. Простиравшейся до самого горизонта.
- Радист, что ворчим?
- Тяжело толкается, товарищ капитан.
- Попрошу не язвить и толкать. И аккуратнее, чай не телегу с сеном тащим.
- Как бы не телегу…
Старая лодка, покрашенная в зеленый цвет, служила корпусом. По бокам, кое-как, были прибиты фанерные листы, с размалеванными звездами. Хвост так же был выпилен из фанеры, на руле направления гордо было нарисовано «01». Винтом служила здоровая доска, немного подточенная для более правильной формы. Под бортом были прилеплены два колеса от телеги. Шасси, как любил важно изрекать «штурман», старательно высвистывая двойное «с».
- Стоять! Занять стартовую позицию! По местам! Радист, занять место у аппаратуры, штурман, прыгайте ко мне в кабину.
«Радист» продолжал ворчать, влезая в бедную лодку и садясь рядом с украденным у кого-то приемником.
- Ну что, товарищи пилоты? От винта?

Весь горю. Весь. Так и хочется скинуть проклятый комбез, но нельзя. Корпус в решето, продует. Да хоть бы это решето остужало бы, так нет, печет изрядно.
Что вопишь, радист? Два креста на хвосте? Так разберись с ними. Ты же стрелок. Давай, хватай орудие, жми на гашетку. Вот так. «Тра-та-та, тра-та, тра-та-та». И патроны, патроны экономь.
Вижу, вижу, сгорел. Под нами прошел и развалился. А второй где? Еще висит на хвосте? Вот чертяка, так еще по нам палит. Мало нам дырок, так на тебе еще комплект. Только бы второй двигатель не накрылся…
Что молчишь, радист? Патроны кончились? Беда…
Куда же ты? Куда ты стреляешь, тварь! Не трогай радиста! Гадина! Сейчас я стряхну тебя с хвоста… черт, если бы не руки…
Что за странный скрежет? Радист? Радист, только не молчи! Мы же с тобой еще повоюем! И до Берлина дойдем. Обязательно. Отбомбимся и домой. В родное село. Только держись, радист! Ты всегда был слишком серьезен, а тут и так серьезности хватает! Веселее нужно быть, радист! Веселее! Даже если руки горят!
Что? Что ты сказал, штурман? Повтори? Ты уверен? Уверен?!
Эх, только бы до фронта дотянуть…

- Дождь начинается, - проворчал «радист», стирая одинокую каплю с носа.
- Погода нелетная, командир.
- Спокойно, штурман! Нам бы взлететь. А там, кружочек, и обратно. К ливню поспеем. И не вздыхай так, радист! Полетим, значит полетим! И где техник?
Радист приподнялся на ноги, и, опершись руками о борт «самолета» принялся звать вечно сонного Семена, «техника» экипажа.
- А может, ну к черту? Ведь не полетит же.
«Капитан» ловко перегнулся через борт «самолета», сорвал травинку, и с важным видом принялся ее жевать.
- Штурман. Мы же пилоты.
«Штурман» с угрюмым сопеньем снял шлем и протер им потный лоб.
- Вот, пилоты, - продолжал «капитан». – А пилоты должны летать. В любой ситуации.
- Семен! Вылез техник, товарищ капитан.
Из небольшого стога сена, в ста метрах от «самолета», заспанный и недовольный выполз «техник» Семен.
- Ну, чего орете, у «техника» тихий час!
- Техник, от винта! У пилотов «тихих часов» не бывает!
- Пилоты, пилоты…
«Техник» лениво подошел к стоявшему на месте «самолету».
- Радист, вылезай, поможешь технику.
- А чего радист?
- Не «чего радист», а…
- …так точно, товарищ капитан.
Солнце медленно поднималось в небо. Над «аэродромом» стягивались черные громады туч. «Штурман» то и дело с угрюмостью взирал на них.
- Приготовиться! – крикнул «техник», упираясь в хвост «самолета».
- Ну что, штурман? Пора в небо? – усмехнулся «капитан», натягивая очки-консервы на глаза.
Еще несколько капель тихо стукнули по фанерному листу крыла…

Да что так темно? Дали бы свету людям. А то эта огненная иллюминация ни черта не освещает. Штурман? А что это по нам стучит? Дождь начался? Ну, слава богу, может, хоть чуть облегчит наши страдания.
А что это так странно стучит второй двигатель? Никак, помирать собрался? Эй, товарищ самолет! Отставьте эти паникерские стуки! Только штурмана пугаете! Мне-то все равно, знаю я тебя, паразит! Сколько раз помирать собирался, да все «оживал». И сейчас, ну что ты делаешь? Ну зачем второй двигатель гробишь? Мы и так летим с полпинка, а до фронта еще как до Берлина. Ну, не очень далеко, но и не близко. Так что, хватит! Хватит! А то техника попрошу, он тебя всего по запчастям переберет!
О! А вот и свет! Только, я уже передумал. Не надо, спасибо. Нам и в темноте комфортно. Ну на кой нам этот узкий луч? О! Еще один! И еще… чудесно, господа!
Штурман, только не теряй сознание. Нам бы этот лабиринт из лучей преодолеть, и все хорошо будет. Только вот, куда тот крест делся? Его ж вроде не сбили?
Легок на помине. Господин фриц дал о себе знать очередью в хвост. И опять что-то отвалилось. Штурман! Слышишь меня! Не вырубайся! На тебе же все управление! Только держись, парень! Отвалилось что-то? Стало тяжелее рулить? Не беда! Мы же пилоты! Обязательно выкрутимся.
Ой, светло как стало. Спасибо господа, хоть на свои руки взгляну. Вернее, на то, что осталось. Так, а вот попытка сбить нас, это уже лишнее. А ну хватит стрелять! Ну вот, опять обшивку порвали. Паразиты, и так держимся на мате да честном слове, а тут…
Вот паразиты! Вот сукины дети!
Ничего штурман, мы и планировать умеем…

- Упадем же…
- Не дрейфь! Готовься к полету!
- Дурак ты!
- Да не бойся, полетим же…
- Ой дурак…
«Техник» и «радист» медленно разгоняли «самолет», выводя его прямо к обрыву, до которого оставалось не больше ста метров. Маленькая капель переросла до мелкого дождика, громко стучавшего по фанере и бортам «самолета».
- Штурман! Штурман, держись!
Скорость все увеличивалась. Впереди был небольшой склон, дававший места для разгона аппарата.
- Разобьемся… разобьемся… это уже не игра, разобьемся ведь!
До обрыва оставалось совсем немного. Ветер свистел в ушах. С головы «штурмана» сорвало шлем.
- Разобьемся!!! Стой!!!
Мертвенно бледное лицо «капитана». Выпученные глаза «штурмана».
- Стой!!!
- Володька!!!

Тысяча. Девятьсот. Спокойно планируем, штурман. Жаль, что ты меня больше не услышишь. Чертовы зенитчики, надо было так метко попасть.
Ну, вот и все, мой верный друг и соратник. Вот и наш конец. Быстро ты планируешь. Почти падаешь, разваливаясь на куски. Жаль, мы с тобой так и не долетели до Берлина. Ничего. Много нас таких. Долетят. Успеют. Не зря же, мы здесь погибаем?
А, собственно, что я так приуныл? Я же пилот! Долой эту предсмертную скорбь! Схватить штурвал! Преодолеть боль! Схватить костьми, но схватить! Вот так! Немного выровним наше падение.
Вот так уже лучше. Шестьсот? Нормально. Так, куда же нас занесло? Что там внизу? Аэродром? Фрицев?! Замечательно! Сейчас, малость, потревожим их сон! Не зря же, мы пикирующие!
Тишина. Не слышно свиста ветра в пробоинах. Прекратил трещать огонь. Даже двигатели не стучат. Только ровный ряд самолетов перед глазами. Таких маленьких. Словно игрушечных…
Что молчим, экипаж? Мы же пилоты…