| Zauberelefant |
Дата:Воскресенье, 30.06.2013, 23:40 | Сообщение # 1 |
|
|
|
|
Сообщений: 1
Медали:
|
Замечания:
|
|
|
Оффлайн
|
|
Ровно в семь утра он выходит из дома и бежит к метро. На улице идет ливень, и его пальто быстро намокает. Он бежит, утопая в лужах, прикрыв голову дешевой вчерашней газетой. На передовице от дождя расплылись чернила, но на ней все еще можно различить слово «ПРЕСТУПЛЕНИЕ!», написанное огромными буквами.
Он забегает в вагон. Двери начинают закрываться, но он придерживает их рукой, чтобы впустить такую же вымокшую девушку.
- Ух, спасибо, - громко говорит она, вытирая щеки, влажные от дождя, а потом добавляет, - Дурацкий город!
- Я называю его Некро-город, - говорит он, но она уже не слушает.
Он смотрит на газету. Кроме слова «ПРЕСТУПЛЕНИЕ!» все расплылось и исчезло, как навеянные сном мысли.
Поезд с воем несется под землю, под Некро-город. Он называет его так, потому что «все здесь мертвое». И никогда не объясняет, что мертво и почему, если его спрашивают.
Ровно в семь утра он выходит из дома и бежит к метро, чтобы попасть на работу. Он и сам не смог бы рассказать, чем именно он занимается. «Так, всем понемножку», просто отвечает он и пожимает плечами. Если его спрашивают. Он редко говорит, если его не спрашивают. Это неприлично.
Он выходит на своей станции, на шестой остановке. Едет вверх на эскалаторе. Вновь погружается в дождь. В его голове – пусто. Только рука яростно сжимает ручку дипломата. «Главное – не забыть и не потерять». Первая мысль, посетившая его в первый день работы. Далее – молчание.
На работе у него есть свой кабинет. И это выгодно поднимает его над «теми, кто там». Имеются ввиду люди, работающие в общем зале. В душном и шумном общем зале.
Едва зайдя в офис, он встречает своего начальника.
- А, к вам пришли! – нарочито весело говорит он, - Один господин из серьезного ведомства, - тут он понижает голос. При этом он так сильно опускает голову, что из его многочисленных подбородков образуется несколько слепых улыбок.
Его начальник, господин Август, лишь первичное звено в бесконечной цепи начальников и подчиненных, руководителей отделений, отделов и подотделов различной степени важности. Психология господина Августа была настроена просто – показать работу «тем, кто сверху». Он очень любит расхаживать по общему залу между столов, за которыми в поте лица трудятся молодые сотрудники, и громко вещать, вещать и вещать. Вещать обо всем на свете, часами рассказывая анекдоты, истории из прошлой жизни, каверзные случаи «студенческих годов», постоянно делая упор на то, что «доверие – самое главное, зарабатывать его нужно годами, годами, годами…». Вышестоящее же начальство рвение господина Августа отмечало, но не в положительную сторону, а так, для подстраховки, на случай аврала. Так что среди сотрудников в общем зале пышным цветом цвели споры, получит ли август повышение в ближайшие год/два/три или нет.
Пробормотав что-то невнятное, он обходит начальника (что не так просто!) и поднимается в свой кабинет. В кабинете очень темно. Мрак кажется материальным, размазанным жирными щедрыми мазками по воздуху. У кресла, в котором обычно сидят клиенты, мрак кажется особенно густым. Кажется, там кто-то есть…
Из темноты вырастает высокая худая фигура. Она кажется бесформенной, но как только глаза привыкают к темноте, можно разглядеть, что гость облачен в тяжелое длинное пальто и воротник у него поднят на студенческий манер.
- Здравствуйте, господин Энский, - фигура чуть наклоняется вперед, - долго ли вы меня ждали?
- Я никого не ждал, - сглотнув, отвечает работник офиса, - Вы кто?
- Проходите и присядьте, - участливо говорит фигура, - Я следователь.
- Как следователь?! – выдыхает Энский и падает в кресло, взамхнув руками.
- Вот так, но позвольте, мой приход для вас – неожиданность? – с интересом спрашивает следователь.
Энский кивает.
- Очень интересно, - говорит следователь.
Энский видит, как следователь достает блокнот и делает какую-то запись.
Он говорит:
- А по какому вопросу?. .
- По какому же еще можно…
- Вы меня обвиняете?
- Пока нет, но я почти… - следователь стучит по подбородку карандашом, и говорит, уже скорее для себя, - Хотя, учитывая, что вы не ожидали меня, вы хорошо подготовились, но…
- Подготовился…
- Что?
- К чему я подготовился?
- К тому, что вы, вероятно совершили. Подготовились настолько хорошо, что твердо решили себе, что вас никогда ни за что не найдут. Однако ж вот он я, здесь!
И тут Энский замечает, что до сих пор не видел лица следователя. Он напряженно всматривается, но что-то неведомое словно отводит ему глаза.
Он говорит:
- И что, вы арестуете меня? – он издает напускной смешок. Все это глупости, розыгрыши!. .
- Нет, это не в моей компетенции, - говорит следователь.
Он говорит:
- Но вам уж от меня не уйти. Уж я-то вас везде теперь найду. А стоит вам сбежать, так все…
Что означало это «так все» Энский уточнять не стал.
- А это что?! – вдруг спрашивает следователь и в один прыжок оказывается рядом с совершенно поверженным Энским.
- Газета, - рассеянно отвечает Энский.
- Ну конечно! Газета! Тот самый номер! – следователь почти кричит, - Ведь все так сходится, так сходится!
- Да что сходится?! – вдруг вспыхивает Энский и вскакивает с места, - Я ее даже не прочитал! Видите, все расплылось, - он с силой тычет пальцем в слово «ПРЕСТУПЛЕНИЕ!», растекшееся десятками гнусных ухмылок.
Следователь снова достает блокнот. Он пишет и пишет, так долго, что Энский снова чувствует дикую усталость и падает в кресло. Спустя тысячу лет, закончив свои записи, следователь спрашивает:
- Вы читали Кафку?
- Нет.
- Замечательный писатель! Как бы там ни было, вам необходимо ознакомиться с материалами дела, - следователь расстегивает пальто и достает средней толщины папку, - Вот, поглядите-ка – материалы доследственной проверки, постановление о возбуждении дела и принятии к производству, дата, подпись. Далее – протокол осмотра места происшествия…
Все это длится долго, бесконечно долго. Буквы сплетаются в слова, слова образуют предложения. Железный бездушный юридический слог. Дотошное описание каждой детали, подписи, подписи, схемы, еще подписи…
- Хотите виски? – вдруг спрашивает Энский.
- Что вы, я на службе, - быстро отвечает следователь и достает новую бумагу, - вот еще постановление о…
- Рюмочка не повредит, - мягко произносит Энский. В руке уже поблескивает бутылка неплохого виски, наполовину пустая, - Пожалуйста, присядьте…
- Ну, да, думаю, рюмочка, и правда не повредит, - следователь делает шаг назад, поворачивается спиной к Энскому и делает шаг вперед.
Бутылка разлетается вдребезги. Следователь падает на колени и медленно оседает. В руке Энского сверкает осколок стекла, глаза черны как угли. С приглушенным шипением он налетает на бездыханное тело и режет-режет-режет.
Даже в припадке его мозг лихорадочно работает «Лицо-лицо-лицо-горло-горло-лицо».
Он останавливается. Кабинет залит кровью. Руки залиты кровью. Перед Энским – обезличенный выпотрошенный кусок мяса в пальто. Он поднимается с колен. Одергивает пиджак. Проверяет, не помялись ли стрелки на брюках. Поднимает трубку телефона.
Он говорит в трубку:
- Не беспокойте меня до вечера, потому что я пишу отчет. Посетителям отказать, перенести на завтра.
Он закрывает кабинет изнутри.
«Все здесь мертвое, все здесь мертвое, нет лиц. Ходят и говорят, хотя и мертвые. Дурацкий город. Некро-город. »
Он открывает небольшой шкафчик. Там – инструменты.
Он и к этому был готов.
|
|
|
|
