Тик - так, тик - так, тик - так... Часы, висевшие на противоположной стене белоснежного цвета, отбивали последние минуты семи часов вечера. Мужчина в белом халате, сидел за рабочим столом в своем кабинете и скучал. Осенняя хандра навалилась на него в полную силу, и хотя он главный врач городской больницы №3, ему совсем не хотелось сидеть здесь, в этом кабинете, в этой, уже надоевшей больнице, в этих неестественно, белых стенах коридора, чувствовать ужасный запах дезинфицирующих средств. За окном лил осенний промозглый дождь. Ветер хлестал деревья и людей которые бегали туда-сюда. Люди... Постоянно в них что-то болит, постоянно где-то сжимает, пульсирует, стучит, режет, колет... И никогда не становятся меньше эти очереди у кабинетов, кажется, будто они с каждым днем все больше, и больше, людей все больше и больше, болезней у них все и больше, и больше. Так если бы еще люди нормальные были, а то приписал ты ему таблетки от того, того и того, а у него оказалось совсем не то, что ты думал, и вроде бы симптомы именно по этой болячке, а нет, не по этой. Так, хотя бы поблагодарило, что ты хоть попытался ему помочь, так оно же еще и обвиняет, будто я хотел его на тот мир отправить! Неслыханно, неслыханно!
Господи, что я здесь делаю? Сейчас бы прийти домой, одеться в домашнее, взять бутылочку "светлого", лечь на диване, посмотреть телевизор, так нет, я должен сидеть в этой богом забытой больнице и выполнять клятву Гиппократа.
- Геннадий Иванович, можно? - из-за двери выглянула головка молоденькой медсестры, которая устроилась работать в этой больнице несколько месяцев назад, сразу после института.
- Да-да, Людочка, проходи.
Девушка прошла в середину. Несколько локонов волос выбились из-под чепчика. Наверное что-то срочное, раз бежала.
- Там парня привезли, молодого, лет 18 на вид, весь избитый, в крови, подозрение на внутреннее кровоизлияние, документов при себе не имеет. Сказали, что попал в автокатастрофу. Спуститесь, осмотрите его.
Мужчина даже не пошевелился.
- А у него есть деньги на то, чтобы я его осматривал?
Девушка даже передернулась.
- Как же это, вы слышите, что я вам говорю? Парень на грани жизни и смерти! О каких деньгах может идти речь?
- Я у вас еще раз спрашиваю, у него есть деньги на то, чтобы я его осмотрел?
- Откуда я знаю? - крикнула медсестра, а потом уже спокойнее добавила, - При себе у него ничего нет.
- Ну вот, как будут деньги, я к нему спущусь. - спокойно произнес мужчина.
Девушка стиснув зубы выбежала из кабинета.
Мужчина развалился на кожаном кресле и закурил сигарету. Едкий дым поплыл в воздухе. Эту дурную привычку он имел еще со студенчества, хоть и врач, а не мог в ней отказать.
Как-то, и сидеть скучно, и делать обход по своим пациентах нет сил... Чем бы это его заняться? Точно, пойду в комнату для отдыха, там постоянно девушки медсестры сидят, сплетничают и смеются. Пойду с ними посижу, может настроение появится.
* * *
- Геннадий Иванович, я вас прошу, ну пожалуйста, осмотрите парня! Он в очень тяжелом состоянии! Ну кроме вас же, больше никто не может этого сделать!
- У него деньги есть?
- Геннадий Иванович,...
- Вот когда будут деньги, тогда я сразу к нему спущусь.
Девушка сжала в руке чепчик и тихо, но с жаром сказала:
- Пусть его жизнь будет на вашей совести.
И снова, как и в прошлые разы, выбежала из кабинета.
Врач ничего не ответил. После ее слов у него в голове, всплыл образ ректора университета, в котором он учился. Он часто говорил: "Если вы не можете смириться с тем, что когда-то, от вашей руки погибнет человек - отчисляйтесь с факультета, вы не сможете быть врачом."
* * *
Тик - так, тик - так, тик - так...
Часы, висевшие на противоположной стене белоснежного цвета, отбивали последние секунды трех часов ночи. Мужчина в белом халате, сидел за рабочим столом в своем кабинете и попивал коньяк с небольшой чашечки, чайного сервиза.
Скорее бы уже восемь часов. Я поеду домой, высплюсь, наконец. Ну вздумалось мне согласиться на просьбу кума, подменить его на два дня, пока он у больной матери будет.
Ох, скорее бы уже восемь часов...
В дверь кто-то скорее поскребся, чем постучал. Врач торопливо спрятал чашку.
- Заходите, пожалуйста.
Двери открыла темная, как туча Людочка. Бледные губы сжаты в тоненькую ниточку. Доктор ожидал, что она снова будет уговаривать его спуститься и осмотреть парня, но она просто молчала. Молчала и смотрела в его глаза. Прямо в глаза, с не скрываемым отвращением. А потом опустила голову и вздохнула. Когда хотел что-то сказать, она сказала бесцветным голосом.
- Парень умер. Спуститесь, пожалуйста, надо зафиксировать и оформить.
* * *
Когда они спустились в реанимационное отделение, мужчине как-то стало не по себе. Впервые этот коридор, казался ему таким жутким, полным такой жгучей безнадежности. Даже сам себе удивился.
Медсестра открыла дверь в операционную, и яркий свет прожекторов на миг ослепило его, но когда глаза к нему привыкли, мир поплыл перед ним и перевернулся.
На операционном столе в порванной одежде, весь в крови, смертельно бледен, лежал его сын. Такой родненький, такой любимый, такой... мертвый.
