-Да пусть я камнем стану, если это ложь! – плюнув на дорогу, заверил купец незадачливого покупателя, почти насильно всучив ему в руки поводья.
Вздохнув, тощий конь с слегка тряхнул гривой и уныло побрел за новым хозяином. Кляче осталось жить от силы полгода, да и то при хорошем уходе, однако в торговле, главное хорошая реклама, а честность – понятие не коммерческое.
Гроза застала купца в горах. Последнее, что он успел, это забраться под каменный навес и закрепить на краю свой плащ, чтобы ветер не заносил капли внутрь. Несмотря на лето, мокнуть купцу не хотелось.
Вспышка была настолько яркой, что на миг лишила зрения. Послышался оглушительный треск, мир вокруг стал бешено вращаться, а потом наступило… Ничто.
«Я – есть», - решила мысль.
«Если ты – есть, то, что ты»? – ответила ей другая.
Первая мысль растерянно огляделась. Структура того, что привело ее в движение, казалось безжизненной, твердой и холодной. Вторая мысль, увидев, что первая растерялась, злорадно захихикала.
«Ты не знаешь!» - заключила она.
«Знаю! Я – есть нечто большое», - упрямо возразила первая.
«Большое относительно чего»?
«Того малого, что окружает меня и подобно мне»
«Быть может то малое, есть лишь часть большого, частью которого являешься и ты»?
Первая мысль обиделась.
«Я – есть, – упрямо повторила она. – Если ты знаешь, что я есть, так и скажи»!
«С чего ты взяла, что я знаю»? – удивилась вторая.
«А зачем споришь»?
«Скучно…».
Мелкий песок, окружавший нечто холодное, большое и твердое завибрировал. В мир пришла странность. Она встревожила обыденность и заставила мысли настороженно замолкнуть.
-А, проклятая кляча, чтоб тебя! – толкая сзади груженую картофелем телегу, выругался крестьянин.
Еле переставляя ноги, лошадь брела по дороге, отвечая про себя хозяину словами не менее вежливыми.
-Будь проклят тот день, когда я купил тебя!
Согласно заржав, лошадь вдруг остановилась и удивленно взглянула под ноги. У ее передних копыт на дороге лежал серый булыжник.
-Эх, что встала?
Обойдя телегу, крестьянин подошел ближе.
-Дура, да это просто камень! Впрочем… - нагнувшись, он с трудом поднял булыжник. – Сгодиться для сарая! Ну, пошла, пошла!
«Я – есть камень»! – обрадовано воскликнула первая мысль.
«Или «дура»», – задумчиво возразила вторая, анализируя услышанное.

Огонь… Раскалённый воздух пролетает снизу вверх, пропитывая нас жаром до самой сердцевины… Железные стены столь горячи, что даже нам их касаться опасно. Копоть оседает с каждой новой секундой, мы уже потеряли свой цвет – стали кто чёрным, кто серым… Теснота такая, что каждого из нас подпирает с какого-то бока собрат – столь же горячий, столь же страдающий… И каждому хочется воды – обычной воды, любой, способной взять на себя часть нестерпимого жара…
…Как в той реке, в которой мы превращались из бесформенных глыб в округлые булыжники. Слабейшие из нас оказывались растёрты в песок сильнейшим горным потоком, кто посильнее – просто раскалывались на части. А самые крепкие отшлифовывались, сглаживались и, наконец, ложились на дно.
Потом река сменила русло, и мы оказались на сухой земле. Спустя каких-то пару лет ветер заронил в неё горсть зёрен, и вскоре мы уже покоились в лёгкой тени молодых деревьев. Шли годы, десятилетия, века, деревья росли, рассыпали по земле уже свои семена, затем умирали – но им на смену приходили новые, и лес покрывал всё больше и больше земель…
Потом пришли люди. Вначале они просто протоптали тропинку через рощу – в нескольких метрах от меня, так что не одни ноги, сворачивая в сторону, проходили аккурат рядом с синеватым камнем. Так прододжалось ещё много лет. Лес оставался местом охоты, собирательства, отдыха – никто не трогал деревья, и никому не был нужен ни я, ни мои собратья.
Однажды люди пришли вновь, но уже не одни. В их руках раскручивали свои жестокие зубья пилы, вгрызавшиеся в кору деревьев, разрезающие их древесину. Даже пни – и те вырывали из земли. Больно было мне смотреть, но нечего поделать – здесь хозяева те, у кого больше силы, кто находит способ искоренять других. А после в том месте, где были деревья, проложили дорогу – рядом со мной, так, что пыль, поднимаемая ногами, копытами и колёсами садилась на мне; уже в те времена я начинал мечтать о воде – любой воде, речной ли, дождевой ли – не важно, хоть бы смыть с себя эту грязь… Но дожди несли в себе всё ту же пыль – и я начинал тихо ругать людей, не способных уследить за собственным творением…
Прошло ещё несколько десятков лет – а может, и веков, ведь счёт времени нетрудно потерять, когда каждый день похож на другие, а каждый год хуже прежнего, когда лес вырубают за считанные годы, превращая в колосящееся поле, а заброшенное поле становится лугом…
И однажды меня подобрал один пожилой мужчина, подобрал, положил в корзинку, стряхнув аккуратно пыль. Понёс куда-то – мне было не важно, куда.
И положил в железную бочку, в которой теперь почти каждую неделю вспыхивал огонь…
… - Что там этот мастер говорил? По три литра нельзя, плескайте по литру? Эх, сто грамм парку, да с хлебным духом, да с веничком дубовым!
Влетел стакан воды – и испарился мгновенно, от одного касания камней. И вновь темнота, теснота и один только шелест срезанных веток за стеной…

Второй рассказ
- А где идея? Идет четкое, хорошее и граммотное описание жизни булыжника - и не более - где мораль, идея или хотя бы завязка? Нет... 2 за идею. Описание великолепно, логично и правдиво - но без основы - это лишь красивая картинка
Итак - Оценка 2\5 ...

Насчет оценки - 5 - за идею - попытку в юмореске пофилософствовать. За рассказ могу снизить до 3 - все таки рассказ сырой по тексту. Но вас от поражения - не спасает . Так как идея -главное в произведении.