Пособирала мысли в кучку и отрывки отчетов нашей компании, и вот, что получилось) А после того, как я получила автограф пана Анджея, я увидела Олега Ладыженского и после "пинков" все-таки подошла и за автографом и сфотографироваться. А потом и Дмитрий Громов подошел. Я и с ним сфотографировалась и автограф взяла, с пожеланием удачи :))
А дальше был диалог между Олдями, Андреем Валентиновым и читателями. Это было увлекательно, интересно и познавательно. Им действительно важна беседа. И очень многие вопросы, которые я хотела задать, сами по себе были сняты: ответами на смежные вопросы или просто сообразительностью Но я все-таки спросила. Про издательства. И собой горжуся)
Вопросов никто не записывал, но зато ответы позапоминали:
Ладыженский: Что нам дают занятия с начинающими писателями? Очень много. Мы учимся. К тому же, нам в свое время много и охотно помогали, теперь помогаем мы.
Громов: ... Да, учимся, в их ошибках мы видим свои.
Валентинов: Когда я пишу, я провожу для себя планку - вот это должен знать каждый школьник, закончивший десять классов, а вот это я поясню. Но не в лоб, не в лоб... Потом, в тексте, или десятью страницами раньше, или поэтапно... Пусть погоняется за знанием, пусть ему будет интересно.
Ладыженский: К проектам - я это говорил, говорю и повторю столько раз, сколько потребуется, так вот, к проектной литературе я отношусь без осуждения. К новеллизациям тоже. Ну, нужно человеку заработать, что я ему, судья?
Валентинов: ...А вот я давно мечтаю сделать новеллизацию "Тетриса". Я даже придумал первую фразу: "Сегодня падало бревно". Но я чувствую, что к такой глубокой работе я еще не готов.
Ладыженский: Я не воспитатель в детском саду. Не собираюсь читателю разжевывать, класть в рот и еще объяснять, как это нужно глотать. Это неуваджение к читателю - не давать ему пространства для домысливания. Есть такой японский принцип: недоговоренности. Чтобы изобразить сосну, нужно изобразить пространство вокруг нее.
Громов: ...Раз вы говорите, то и я замечаю, что да - мы все больше и больше оставляем этого пространства.. Наверное, мы изменяемся, развиваемся.
Валентинов: Я считаю, что литература должна быть адресной. И неплохо бы писателю намекать, для какой аудитории он адресует книгу, как Гессе говорил: "Я не рекомендую меня читать людям младше сорока." Я пишу для разных аудиторий... "Сфера"? Нужно продраться через первую часть, дальше идет совершенно линейный сюжет, любовная линия, все как положено.
Валентинов: "Спартак" - это дамский роман. У него есть все от дамского романа, разве что "соски затвердели" нигде нет. Да, я знаю, что это главное, знаю (смеется).
Громов: мы познакомились с Ладыженским еще в школе... Потом он зарубил к постановке мою пьесу, потом я пришел в школу карате, еще совсем зеленый, а он был там инструктором-стажером уже...
Ладыженский: А сегодня - великий день (13 ноября). Сегодня, двадцать лет назад родился писатель Генри Лайон Олди, а пятнадцать лет назад - Андрей Валентинов, ранее бывший просто Андреем Шмалько. Так что перед вами - МПФ - молодые писатели-фантасты, 20-ти и 15-ти лет, подающие надежды...
Валентинов: Как я отношусь к "грязной истории"? Это диагноз. Этим людям нужен доктор. Доктор добрый...
Громов: Пишем вместе мы по-разному.
Ладыженский: Чаще всего просто обсуждаем, иногда поверх уже написанного фрагмента второй пишет свой фрагмент, а потом еще раз и еще - потому что иначе нельзя достигнуть нужного текста, тут пропущено, там нет связи с началом, тут акцент не замеченный...
Громов: Мы постепенно научились не тыкать в больные места соавтора.
Валентинов: Я пишу один. Для меня по-другому нельзя.
Ладыженский: Когда я пишу книгу, по материалу я могу ответить мгновенно. По прошлым книгам - уже нет, то есть, он остается в памяти, но скорость реакции снижается... Материал очень разный, по разным областям знаний, надо научиться выходить из него перед новой книгой.
Валентинов: Мне иногда помогает совершенно посторонний исторический материал, неожиданно. Я вель еще и преподаватель, и данные по истории украины, нужные мне для лекций, помогают с книгой на совсем другую тему.
Громов: Да, мы знаем о фанфикшене... В целом, это интересно, мы не против... Я не говорю о так называемом слеше...
Ладыженский: Слеш.
Валентинов: Нет, ты все правильно сказал...
Громов: Я не понимаю, зачем это нужно.
Ладыженский: Слеш пишут девочки до 17-ти лет, они сублимируют, потом они вырастают и это проходит.
Громов: Нет, не понимаю. Это больное что-то.